Я просто хотел, чтобы всё было хорошо (Вечный) - страница 9

На этом месте ко мне подошла официантка и вежливо напомнила, что через час они закрываются, был час ночи. Я попросил счет и кипятка в чайник, чтоб посидеть еще немножко, все же вне дома лучше читать такое, смена обстановки несет некое умиротворение, отдаляя тебя от действительности, тем самым залечивая твои раны, мол, это в прошлом, теперь все иначе. Перед выходом из дома я предусмотрительно скрепил листы по главам, понимая, что так будет удобнее, так я не запутаюсь в страницах, поэтому отложил первую главу, приготовился достать из папки еще две, но тут задался вопросом. Сейчас, когда я на пути к тому, что довольство превышает недовольство, что бы я выбрал, если бы имел шанс выбирать, внутри утробы? Я сразу осекся, понимая, что если повезло мне, хотя везением это назвать сложно, то с десяток, с сотню других детей выросли несчастными и не заслуживают того, что им приходится выносить. Так что да, я на пути к счастью, но несуществование все еще высшее благо для меня.

Глава 2

Я увидел свет

Да, я все же увидел свет, роды были легкими, тогда у мамани наступил период ремиссии, в основном благодаря врачам, которые следили за ней во время беременности. Эта глава также строится на воспоминаниях моих родителей, потому что что-то помнить из раннего детства у меня никогда не получалось. Есть десятки знакомых, которые рассказывают — ты представь, я пошел сам в 3 года, хорошо помню это, а мне за это дали конфету, и я был доволен тогда, как слон. Или — ко мне приехали бабушка с дедушкой, мне было 4 года, забирали к себе в деревню на все лето, там мне нравился мальчик Женя, наверное, это была моя первая любовь. Так вот, я ничего не помню из детства, кроме пары моментов, включая тот, в котором отец пытался меня убить, но это точно было позже.

Времена тогда были тяжелые, мать, похоже, осознав, что всю жизнь она катилась в пропасть, после выписки стала для меня настоящей матерью, но бедность не давала нам жить спокойно. Однажды она рассказала мне две вещи, только из-за них я все еще называю ее мамой. Первая — когда нам нечего было есть, а ребенку необходимо не просто есть, а есть полноценно, она продавала платья на рынке, чтобы купить хотя бы яблочко для меня, потереть его в терке и сказать, что это что-то сладенькое, но при этом полезное. Второе, уже на закате своих дней она сказала, что однажды совершила нечто ужасное ради меня, я не знаю, что это было, но учитывая, что несмотря на алкогольную зависимость, она, в сущности, была честным человеком, думаю, ей вполне можно верить. Это и правда было что-то тяжелое в моральном плане, но я до сих пор не знаю что, может еще один аборт? Двоих не выкормить, а может, надеюсь, что нет, она продала себя ради еды.