Майор Гуннар фон Хертцен, майор Пааво Талвела и капитан Рагнар Нордстрем однажды оказались вместе в одном высоком офицерском собрании, где павлином ходил барон Маннергейм, тяпнули лишку, да и договорились. Договорились они до того, что присоединение Восточной Карелии на самом деле является очень существенным делом для экономического развития и безопасности всей Финляндии.
— Мда, — со шведским акцентом сказал Маннергейм.
— Ура! — сразу же, вероятно превратно расслышав его, сказал Талвелла.
— Ну, ура — так ура! — одобрил министр Таннер. Он, подлец, и тут успел, как финский пострел. — Какие у вас имеются основания?
Два майора и капитан вытянулись во фрунт, насколько позволял халявный алкоголь, и хором высказались об основаниях.
Финляндия, по их мнению, могла успешно обороняться от России только по линии Ладога — Свирь — Онега — Белое море. А иначе ни о какой обороне разговора быть не может.
«Ишь, что удумали!» — испуганная мысль через выдвинутое к слуховому окну ухо передалась Куусинену. Он тоже был здесь, правда, с другой стороны. — «Ну, пусть попробуют, а мы это дело посмотрим».
Офицерское собрание между тем очень воодушевилось и решило создать комиссию, так называемую «Олонецкую комиссию». А председателем назначить доктора Винтера. Винтер сразу же согласился, но при одном условии: комиссию переименовать к едрене-фене.
— Как же ее еще можно назвать, как не Олонецкой? — удивился Маннергейм.
— А вот так, — доктор стукнул кулаком по столу, отчего все стаканы разом подпрыгнули и одним глотком выпились. — «Карельский комитет».
На том и порешили.
Через два дня почтовые голуби прилетели в голубятню на Исаакиевскую площадь и принесли с собой сообщение: «В Хельсинки хорошая погода». Крошечная записка, оттиснутая типографским способом, тотчас была переправлена по служебной лестнице. Служебная лестница вела вниз, а оттуда, слегка очищенная от гуано, ее доставили извозчиком на Литейный проспект.
Евреи ломали, ломали голову — не сломали, не смогли расшифровать, латыши тоже только развели руками, русские вертели записку и так, и эдак — пусто. Позвали финнов. Все они, конечно, люди разных национальностей, были сотрудниками ЧК международного отдела.
Эйно Рахья узнал стиль сообщения Куусинена, поморщил лоб и сказал:
— На Россию готовится вторжение.
— Когда? — вскричали чекисты — евреи, латыши и русские.
— В самом конце апреля, — ответил тот. — В Советской Карелии.
— Тогда послать туда наших специально обученных людей!
Учеба в школе красных командиров еще более форсировалась. Курсанты валились поздними вечерами в кровати без всяких чувств, чтобы утром, чуть отдохнувши, вновь окунаться с головой в науку побеждать.