Умные слова из уст беспалого рассказчика не казались нелепыми. Грамотный, вероятно, был мужчина.
— Олонецкая губерния — большая, считай, даже этой самой Финляндии побольше будет. Соседи, вроде бы, так не ладили они между собой. Уж коли попался драгунам егерь, жди беды. И язык-то похожий, и внешне одинаковая — «чухна белоглазая», так одни себя умными считают, а другие по дикости своей да древности — мудрые. Умным-то что нужно? Уничтожить мудрых. А мудрым? Не связываться с умными. Вот и беда.
— Какая беда? — заинтересовался Тойво, которого потихоньку отпускала головная боль.
— Резали финны карелов, будто недочеловеки те (к этому отношению между народами автор вернется чуть позднее, когда рассказ пойдет о «племенных войнах» 1919 года). А карелы, в ответ, отстреливали финнов. Русские, понятное дело, на стороне цивилизации. А Маннергейм пытался устранить междоусобицу, да как-то криво.
— Почему — криво?
— Ну, сам посуди: говорит, мол, учитесь у финнов, подражайте финнам, кланяйтесь финнам и в зад их непременно поцеловать. Тебя бы это порадовало?
Тойво в ответ только вздохнул. Ситуация понятна и многажды повторена: англичане и шотландцы, англичане и валлийцы, англичане и ирландцы, немцы и французы, немцы и голландцы, немцы и поляки, все вместе взятые — и русские. Сука-любовь! До гробовой доски.
Беспалый погладил свою ухоженную бороду, пробежал куцей пятерней по волосам и, словно бы, задумался о чем-то.
Антикайнен огляделся по сторонам, но никакой пользы от этого для себя не вынес — хоть тресни, не имел понятия, как сел в поезд, не мог вспомнить ничего, предшествовавшего этой посадке.
* * *
Обед, с ухой из форели, с киевскими котлетами и водкой в запотевшем графине, который организовала Лииса, показался ему некоторым образом странным: в стране разруха, гражданская война, от чего проистекал голод в чистом виде — а тут такое изобилие. Он не сомневался: был бы в стране голод в грязном виде — изобилие на столе было бы тем же.
Тойво тогда старался не очень сильно налегать на еду, хотя аппетит был на самом деле — зверский, а к водке отнесся с большим предрассудком, в то время как приведший его сюда Акку Пааси не отказывал себе ни выпить, ни поесть. Почему-то складывалось такое впечатление, что это — отнюдь не праздничное застолье, а вполне заурядная трапеза.
Говорили обо всем и — ни о чем. Пару раз Лииса интересовалась о планах на будущее самого Антикайнена. В первый раз он ответил уклончиво, мол, поживем — увидим. Акку трогал Лиису за коленку, и та смеялась, посылая высоченного и широкоплечего Пааси по-русски, в нецензурное пространство. Может быть, после выпитой рюмки водки, либо же, слегка осоловев от еды, Тойво во второй раз ответствовал более определенно: освободит свою Лотту и вместе с ней отправится туда, где море, где яхты, где нет ветра, где можно ходить по песку босиком и рыбачить на удочку, не считаясь со временем года.