Антикайнен дал начальнику, к его великому удовлетворению, еще немного денег, тот предоставил в ответ тощие канцелярские папки, где были все документы на семью, и ушел разговаривать с ночью через призму полупустой бутылки с сы-ма-го-ном в свои покои. Одними каторжанами больше — одними меньше, какая разница. Чай, не вооруженные контрики!
Когда лесозаготовки пропали из вида, Тойво, шагавший рядом с телегой с озабоченным видом и, держа Лотту за руку, сказал, ни к кому не обращаясь:
— Вот тебе и Буй!
— Стоять, сволочи! — словно в ответ спереди раздался голос, показавшийся Антикайнену смутно знакомым.
Тойво, сидевший в вагоне поезда, засунул руку во внутренний карман пиджака и обнаружил там свой бумажник. Судя по его толщине, с момента выезда из Петрограда он изрядно похудел. Вместе с бумажником лежал пистолет — не тот, с которым он приехал в Буй, трофей из далекого детства, а другой — плоский и маленький. Верного пуукко — финского ножа — тоже нет. Да, вообще, ничего нет — ощущение, что его самого вдели в чужой гардероб и чужие принадлежности и отправили в этот Семипалатинск. Может, так оно и было.
Поезд мчал его по чужому маршруту, а своя память постепенно возвращалась.
* * *
Тогда посреди леса они остановились, тревожно вглядываясь в ночь: это кто еще тут пошаливает? Ночь не была темной, она была сумеречной, как и положено в это время года в этих широтах.
Первыми среагировали пьяные чекисты.
— Это Имре подоспел, — сказали они хором и хором спрыгнули с задков телеги.
Смутно знакомый голос обрел форму: четыре человека, сам Имре с оттопыренным ухом и пять лошадей под седлами, деликатно общипывающие траву на обочине.
— Все, приехали, — тревожно прошипел Тынис.
— Так — все с телеги, — проговорил Тойво. — Залечь на землю, но только не под колеса. Я сейчас поговорю.
Все, в том числе и возница, выбрались на землю. Он остался стоять, прочие же залегли. Чекисты же, наоборот, одновременно попрыгали обратно в телегу и стали болтать ногами.
— Дорогие товарищи буйцы и буйки! — зычным голосом на чистейшем русском языке сказал Тойво.
— Ты с ума сошел: какие буйки? — опять прошипел Тынис, отчего-то даже не удивляясь вдруг возникшей у товарища способности говорить на иностранном языке.
— А как тогда? — снова по-фински прошептал Антикайнен. — Буйволы и буйволицы?
— О, Господи! — простонал эстонец.
— Смело, товарищи, в ногу, — снова громко сказал Тойво по-русски. — Вся власть советам!
К нему прислушались все новоприбывшие, в том числе и Имре.
— Слово депутатам! — на этом словарный запас на русском языке иссяк. Все, что удалось запомнить со всех съездов, которые он в свое время посетил, исчерпалось.