— Я хочу ви-деть! — пророкотала женщина. — Я должен ви-деть!
Похоже, что эксперимент постепенно выходил из-под контроля младшего научного сотрудника института Мозга. Он пока еще не вполне осознавал это, но сомнения уже начали рождать страх, а страх — бессилие.
Тойво не мог не отметить, что бедная женщина, вообще-то, не претерпела каких-то изменений: ни щупальца Самозванца ее не коснулись, ни свои щупальца не отросли и прочее. Все оставалось по-прежнему, вот только воля ее, вероятно, оказалась подавлена или вовсе раздавлена чьим-то влиянием извне, да таким сильным, что тело загадочным образом под это влияние подстраивалось.
Пока мутировал только голос, но не ровен час, что-то еще отвалится, а что-то, наоборот, появится. Участие в сомнительном сеансе Тыниса могло оказаться для Матрены роковым.
Что бы мог сделать в таком случае Элиас Леннрот?
«Никогда, сыны земные, никогда в течение жизни,
Не обидьте невиновных, зла не делайте невинным,
Чтоб не видеть вам возмездия в сумрачных жилищах Туони!
Там одним виновным место, там одним порочным ложе:
Под горячими камнями, под пылающим утесом.
И под сотканным покровом из червей и змей подземных».
Строки 16 Руны, пришедшие ему в голову, никак не помогали, а больше ничего не вспоминалось, хоть убей! Кого убить? Несчастную женщину, сделавшуюся голосом из зазеркалья? Тыниса? Полная чепуха.
— Я не дам тебе власти, Вий, — сказал Тойво, внезапно осознав, чьи веки отразились в зеркале. — Не здесь и не сейчас. Ты не увидишь ничего.
Матрена неловко дернулась, как кукла, и проговорила скрипучим голосом:
— Медведь! А чеха твоего убили!
Лацис в изумлении посмотрел на женщину («лацис» — медведь, по-латышски).
— Кто? — только и спросил он.
— А догадайся! — хмыкнула Матрена и очень неприятно рассмеялась.
— Медведев! — прокричал в дверь чекист.
За дверью послышались шаги, и через мгновение она приоткрылась со словами «слушаю, товарищ Лацис». В образовавшийся проем всунулась голова одного из давешних пьяных чекистов. Вероятно, все же, это он проговорил, а не дверь. На кривую лохматую Матрену, крутящую ручку какой-то штуковины, без признаков жизни Антикайнена на стуле и самого Лациса в положении «к стрельбе готов», он посмотрел так, будто такие виды для их ЧК — самая заурядность.
— Сбегай-ка в больничку, да проведай там Имре, — сказал ему начальник.
— Прямо сейчас? — уточнил Медведев.
— Так точно! — рявкнул Лацис.
«Бляха-муха, вот непруха», — подумал чекист. — «Дождь нальется прямо в ухо!» Но вслух ничего говорить не стал, взялся с места в карьер и помчался сквозь слабеющий ливень к Екатерининской гимназии. Дисциплина превыше всего! А еще всего превыше — маузер в руке товарища Лациса и его необузданный нрав.