– Ха-ха! Я вижу, ты еще сохранил кое-какие остатки своего хваленого юмора.
Подозвав официанта, он заказал два бифштекса.
– Без возражений! – сказал мне Александр. – А это, s’il vous plaît[62], можете унести, – добавил он официанту, протягивая ему пепельницу. – Тебе надо устроить там засаду, Жюльен, – обратился он снова ко мне. – Поймаешь ее как миленькую.
Говоря «ее», Александр имел в виду Катрин. Для него это был вопрос решенный. Она или какая-нибудь ненормальная психопатка, личность которой нам неизвестна. Но насколько это вероятно?
– Это она, Жюльен. Стопроцентно. Ведь она – прости уж за прямоту – единственная, у кого есть к тебе интерес. Больше я тут никого не вижу. – Он отпил вино из бокала, чувствуя себя вторым Шерлоком Холмсом. – Главное – понять мотив.
Я покачал головой:
– Но это совершенно не так, поверь мне.
– Заткнись, Ватсон! Почему ты ее не спросил? Сказал бы ей прямо в лицо!
– Потому что не хочу еще раз оказаться в дурацком положении. Еще чего не хватало! Я спрошу ее, зачем она забрала мои письма, а она уставится на меня круглыми глазами!
Сама мысль еще раз осрамиться перед Катрин, причем без всякой надобности, показалась мне неприятной.
– Я знаю Катрин, – продолжал я настаивать. – Она такого не сделала бы.
– Да что ты так упорно возражаешь против моей версии? У твоей соседки есть мотив, плюс она была подругой твоей жены, плюс знает твои привычки. Готов поспорить, Катрин точно знает, по каким дням ты ездишь на кладбище.
Я вспомнил встречи с Катрин на лестнице. «Что, Жюльен, едешь на Монмартр?» – как-то спросила она. А я ответил: «По пятницам я стараюсь смыться из дому, в этот день в квартире шурует Луиза».
– Есть и другие, кто это знает.
– Да ну! И кто же?
– Например, maman.
– Тоже скажешь! Не смеши меня!
– Гм… Ну и как ты себе представляешь засаду? Что я, по-твоему, должен теперь поставить на кладбище палатку и сидеть в ней?
Александр посмотрел на меня задумчиво.
– Ты мог бы для начала изменить свои привычки, – посоветовал он.
Так случилось, что на этой неделе я, не дожидаясь пятницы, собрался на кладбище в среду. Признаться, без особенной надежды что-нибудь выяснить, но Александр уговаривал так настойчиво, что я в конце концов уступил. Только для того, чтобы с чистой совестью сказать ему: принятые меры ни на шаг не продвинули меня к решению загадки.
А вышло совсем иначе.
Едва ступив на территорию кладбища, я услышал, что меня окликают.
Это была Софи. Она, как и в первую нашу встречу, сидела на стене ограды, окружающей кладбище. Я помахал ей и, сокращая дорогу, свернул с аллеи Гектора Берлиоза к памятникам.