– И вот я нашла все эти письма. Не могу описать, как меня это растрогало, но и немного напугало. Не удержавшись, я взяла письмо, которое лежало сверху. Я его прочитала, Жюльен, но не из простого любопытства. – Тут она с нежностью посмотрела на меня. – Я в тебя сразу влюбилась, с самого первого раза, как только мы познакомились, когда ты искал Артюра, а я сидела на стене ограды. Помнишь?
– Ах, Софи, еще бы мне не помнить! – Я нежно поцеловал ее, и она приникла к моей груди. – Это было как в сказке. Я чуть было не подумал, что ты какое-то существо не из этого мира. Мне тогда показалось, будто Артюр стоит и разговаривает с деревом. Я так обрадовался, что он нашелся, а потом увидел тебя. А затем мы пошли в кафе «L’Artiste». У меня это, кажется, был первый хороший вечер с тех пор, как умерла Элен, но я тогда был целиком погружен в свое горе.
Она кивнула:
– Уж это я знаю, Жюльен! Когда я читала твое письмо, у меня просто сердце сжималось от жалости. Ты был в таком невероятном отчаянии, ты просил Элен, чтобы она послала тебе какой-нибудь знак, и я…
Она на миг запнулась, и на глазах у нее выступили слезы.
– Меня это так глубоко тронуло, Жюльен, и так хотелось тебе помочь. – Она откинулась на спинку дивана, на котором мы с ней сидели. – И тогда я взяла и прочитала все твои письма. От первого до последнего, которое ты принес на могилу. Я была потрясена. Я же видела, как тебе плохо и как ты горюешь по своей жене, но то… – Она покачала головой. – Мне так хотелось снова вернуть тебе счастье, направить твои мысли в другую сторону. И тогда мне пришло в голову ответить. – Она улыбнулась. – Я проложила свой след и надеялась, что в конце концов он приведет тебя ко мне. Честно говоря, я даже удивлялась, как долго ты не догадывался, что это я…
– Да нет же, я думал тогда о тебе, – перебил я ее. – С самого начала я перебрал все возможные варианты. Но у тебя ведь был друг, который все время тебе звонил. Откуда мне было догадаться, что Chouchou – это твой отец! А почему, кстати, ты его так называешь?
Она лукаво улыбнулась:
– Это пошло еще из моего детства. Мама всегда называла папу mon petit chou[69], а у меня это как-то само собой превратилось в Chouchou.
– Ну и последняя великая тайна, – сказал я, осторожно убирая упавшую ей на лоб прядь. – То есть предпоследняя. Почему эта история с письмами так резко вдруг оборвалась? – Я испытующе посмотрел на нее, и она покраснела. – Неужели ты обиделась за то, что я забыл про условленную встречу?
– Ну что тут сказать, – произнесла она упавшим голосом. – Ты так долго задержался на могиле, не шел и не шел, и тогда я решила сама пойти за тобой. И тут увидела у могилы Катрин с письмом в руке и как ты на нее орешь, ну я и спряталась, быстренько забравшись на старый каштан.