Тут она внезапно остановилась, закрыв ладонью рот. Глаза у нее предательски заблестели.
– Мне так ее не хватает, – прошептала она. – Порой прямо не знаю, куда мне деться от тоски. – И, кинув на меня жалостный взгляд, вздохнула. – Ах, Жюльен!
– Ах, Катрин! – откликнулся я. – Я тоже по ней тоскую.
– Что же нам делать? Как нам быть?
Этот вопрос пронзал мое сердце, как ударом кинжала. Слишком ужасный напрашивался ответ.
Ничего! Мы ничего не могли поделать!
Я тяжело поднялся с дивана.
– Думаю, нам лучше всего идти ложиться спать, Катрин, – сказал я мягко. – Еще раз спасибо за угощение.
Она тоже встала, немного пошатываясь:
– Спасибо, Жюльен, что посидел со мной.
Я пошел, и она проводила меня в тесную прихожую.
– Ну, пока. Доброй ночи тебе, – сказал я беспомощно.
Она кивнула и попыталась улыбнуться:
– И тебе того же.
Я взялся за ручку двери и напоследок еще раз обернулся.
Лучше бы я этого не делал!
Личико Катрин было искажено гримасой страдания. Она молча ломала руки, и по щекам у нее заструились слезы. Она всхлипнула, и у меня самого при виде ее отчаяния словно почва ушла из-под ног.
– Ну что ты, Катрин… Нет, Катрин, не надо, – произнес я и отпустил ручку.
– Обними меня, пожалуйста, если можно!
Она горько плакала, и я тоже заплакал, заключив ее в объятия. Мы долго стояли так в темной и тесной передней, схватившись друг за друга, как утопающие. Пока отчаяние не перешло в неутолимую тоску. Тоску по утешению, по теплому человеческому прикосновению.
Окруженные облаком ее ландышевого парфюма, мы так осмелели, что потянулись друг к другу. Я, закрыв глаза, соприкоснулся с Катрин губами. Ее нежные губы припухли от слез. И вот после долгих недель и месяцев, проведенных в печали, я снова обнимал женщину – теплое, душевное живое существо, за которым я, словно выполняя данное обещание, последовал в спальню.
В нас обоих пробудились эмоции, оба выпили больше, чем следовало, и я знал, что мы оба переживаем душевный кризис. Происходило то, что и бывает ночью, когда ты переживаешь кризис. И все же я стянул с нее платье и под ее вздохи, шепча какие-то слова, приник к ее груди.
Глава 10
Беспокойство и неуверенность
Чуть свет я, стараясь не шуметь, воровато, как ночной грабитель, вышел из квартиры Катрин.
Когда я проснулся, она еще спала. В первый момент я ничего не мог понять, затем меня охватило ужасное чувство неловкости. Я взглянул на Катрин, увидел мирное выражение ее лица со следами размазанной туши для ресниц и снял ее руку, лежавшую на моем плече. Что же я наделал? Что мы наделали?
С гудящей башкой я осторожно, чтобы не нашуметь, слез с кровати и в полутьме подобрал с пола свою раскиданную одежду. Взяв ботинки, я на цыпочках пошел к двери – как в пошлой кинокомедии.