, – повторяла я снова и снова, впиваясь в себя ногтями.
Раскрытие источника сведений о романе никогда не было частью нашего плана. Она обещала сохранить это в секрете. Никто не должен был узнать о моем общении с журналистами. Меня захлестывали волны отвращения и тоски, когда я думала то о Брижит, то о папе. Какой человек заводит отношения с другой женщиной, когда его жена беременна? Кто так поступает?
Я ждала, вслушиваясь, не зазвучат ли шаги Анук на лестнице. Я ждала, что наступит затишье, пока она будет искать ключи, а потом раздастся металлический скрежет в замке. Теперь она знает, как ужасно я поступила. Я не могла пошевелиться и почти не чувствовала под собой матрас. Если долго не открывать глаза, может быть, я постепенно исчезну.
Наконец через несколько часов до меня донесся звук открывающейся двери. Я заставила себя встать.
Анук стояла в коридоре и молча смотрела на меня. Я не могла прочесть выражение ее лица. Ее длинные рыжеватые волосы и бледные щеки пугали меня. Она повесила пальто на вешалку и разулась, ни на мгновение не сводя с меня глаз.
– Что скажешь в свое оправдание? – спросила Анук.
Она была совсем близко. Веки у нее набрякли, морщинки вокруг рта стали четче. Я подумала, что однажды она постареет, и мне придется заботиться о ней, когда она больше не сможет переезжать из одной квартиры в другую, таскать наши чемоданы вниз по лестнице – по одному в каждой руке – и впечатлять окружающих своей красотой.
– О чем ты?
– Ты знаешь о чем.
– Я никогда не разговаривала с этим журналистом. Я никогда о нем не слышала. В этой статье все выдумано.
– Но с кем-то ты все-таки разговаривала еще летом.
Анук бросила сумку на пол и прошла в гостиную. Я последовала за ней. Она села в кресло и потерла лицо, стараясь не задеть глаза, чтобы не размазать темно-зеленые тени.
– Они и так знали о нас.
– Кто? – спросила она.
– Журналисты. Они знали уже много лет.
– А ты знаешь этих журналистов? Ты дала им опубликовать эти фотографии? У кого еще был этот снимок отца с тобой?
Я не могла набрать в грудь воздуха, чтобы ответить.
– Я надеялась, что… – Я осеклась и прерывисто вздохнула. – Я надеялась, что он ее бросит.
Мой голос дрогнул. Я опустила голову.
Анук молча смотрела на меня, и мне казалось, что это длится несколько минут. Я хотела, чтобы воздух вокруг сгустился и поглотил меня целиком.
– Думаю, я с самого начала знала, что это ты.
Ее голос стал мягче. Я посмотрела на ее руки, лежащие на подлокотниках, на аквамариновое кольцо – подарок от папы, который она носила на среднем пальце.
– Рано или поздно это должно было выйти наружу, – продолжала она. – Как можно рассчитывать сохранить тайну, когда все теперь становится достоянием общественности? Но ты врала мне, Марго.