в шесть утра, до открытия магазинов, а Жюльет ехала за мной на велосипеде с камерой, закрепленной на спинке сиденья.
– О чем ты думаешь? – спросила наконец Жюльет, заметив, что я бессмысленно смотрю в пустоту.
– О задании по математике, – сказала я, сбежала в свою комнату и закрыла дверь.
Я схватила телефон. Голоса Анук и Жюльет больше до меня не доносились. Я села за стол, так далеко от двери, как только могла, и позвонила Брижит.
Она ответила после двух гудков. Я как будто говорила с незнакомым человеком – столько неловкости было в нашем диалоге.
– Как твои дела? – спросила она обычным, невинным тоном.
Я пропустила ее вопрос мимо ушей.
– Нам надо встретиться.
С разочарованием я осознала, что в моем голосе нет той резкости, которую я хотела бы в него вложить.
– Как насчет послезавтра? Днем я свободна.
– Нет, нужно раньше. Я хочу поговорить о статье.
В трубке молчали.
– Я иду на вечеринку к подруге. Хочешь встретиться там? Я уверена, что она не будет возражать, если я приведу тебя. Она всегда приглашает незнакомых людей.
Я вздрогнула от слова “незнакомых”, записала адрес и сбросила звонок.
Анук и Жюльет склонились над ноутбуком, они смотрели последнюю версию фильма.
– Схожу за продуктами, – сказала я, остановившись в дверях. Это было единственное оправдание, которое я смогла придумать.
Они оторвались от экрана и помахали мне.
– Чао! – сказала Жюльет.
Сбегая вниз по лестнице, я с тревогой отметила странное ощущение, нарастающее внутри. Это был не страх. Это было похоже на то, что я чувствовала, когда мы с папой встречались на людях, – потаенное возбуждение, настолько сильное, что я почти не могла есть, стиравшее все следы усталости и, словно успокоительное, притуплявшее остроту ощущений. Это было почти как в прежние времена, когда я, запыхавшись, мчалась ему навстречу вниз по лестнице, останавливалась, чтобы прийти в себя, и только потом выходила на улицу. Я открыла дверь подъезда, почти ожидая увидеть его машину.
Квартира в четырнадцатом округе находилась в десяти минутах ходьбы от метро “Гласьер”. Был ранний вечер. Небо стало зернисто-синим. Сам дом был отделен от улицы небольшим двориком. Я открыла калитку, прошла по каменной дорожке через сад и поднялась по ступенькам к двери. Отсюда уже слышались голоса и музыка, за тонированным стеклом двигались тени. Я надавила на звонок.
Дверь открыла женщина примерно того же возраста, что и Брижит. В своем элегантном синем платье она была похожа на кинозвезду, хотя я не могла вспомнить, на какую именно. Черные волосы длиной до подбородка, губы не накрашены, но глаза обведены темным карандашом. Она назвалась Мари, и мое имя ей, по-видимому, что-то даже говорило.