Анук говорила и говорила о Давиде, о том, какое влияние имеют его очерки, как он умеет преподнести личную историю и добавить в портрет деталей. Он никогда не гонится за сенсациями. Он – человек принципа; его карьера начиналась на задворках “Радио Франс”. Она питала симпатию к тем, кто достиг успеха своим трудом.
Она наспех навела порядок в гостиной, и ее действия выдавали человека, который редко прибирается по собственному желанию. Она собрала ворох одежды с дивана и отнесла в свою комнату. Поставила чашки и стаканы в раковину и вытерла губкой пыль с журнального столика.
– Ты придешь на интервью, – сказала она, ставя на этом точку.
Весь день, пока одни уроки сменялись другими, я с ужасом думала о встрече с Давидом и о том, какие вопросы он может задать. Я не была опытной актрисой, как моя мать, и не обладала талантом демонстрировать свои чувства, оказываясь в центре внимания. Молчание давалось мне лучше.
Мы с Жюльет простояли в очереди в кафетерий полчаса, почти весь перерыв, но мне впервые не хотелось есть. На обед были спагетти болоньезе, и все поспешно хватали дымящиеся тарелки. Сама паста всегда оказывалась слишком мягкой и водянистой, но порции были гигантскими, и сыра можно было брать сколько угодно, поэтому спагетти болоньезе стали одним из наших любимых блюд наравне с cordon bleu[18] и картошкой фри. Я села напротив Жюльет и принялась подбирать вилкой соус, не трогая спагетти. Соус был таким холодным, что сыр в нем не таял, но мы всегда добавляли еще, потому что за сыр не надо было платить.
Я рассказала Жюльет о журналисте, который должен брать у нас интервью.
– И что ты ему скажешь? – спросила она.
– Не знаю. Говорить будет в основном Анук.
– А с отцом ты уже общалась?
Я покачала головой. Он не давал о себе знать уже месяц, но я ждала, что это он мне позвонит, а не я ему. Разве он не должен извиниться за то свое заявление, будто мы с ним никак не связаны? У него ушла неделя на то, чтобы признать роман.
– Он ведет себя как ребенок, – сказала Жюльет. – Совсем как мой папа. Первый шаг всегда должна делать я. Иногда я жду по несколько дней и думаю, что мне хватит характера выдержать, не идти на контакт. А потом все равно звоню. Я не готова вычеркнуть его из своей жизни.
– Потому что ты думаешь, что однажды он изменится.
Жюльет кивнула. Я знала, что у нее сложные отношения с отцом. Он не одобрял ее планов и считал, что она должна сделать более традиционный выбор. Раз в месяц он звонил ей, чтобы сказать, что у нее как у кинорежиссера нет будущего, что она будет жить бедно, что она слишком рассеянная, чтобы добиться успеха.