А потом до меня доходит, что это место, кажется, опасно. И значит я, балда, подвергаю опасности подругу.
Поскорее хватаю подозрительно раскрасневшуюся Эми за руку, и тащу прочь.
— Кэти, спасибо тебе большое, что сподвигла меня подойти к сержанту Кэпвеллу! Я сама боюсь даже смотреть на это пепелище, меня туда ноги бы не понесли. Но с тобой почему-то совсем не страшно… — смущённо бормочет она.
Я застываю посреди площади, ощущая округлый булыжник всей подошвой тонких туфелек.
— Как ты говоришь?.. — смотрю на Эми, и в голове рождается новая безумная идея, требующая немедленной проверки. — Слушай, Эм, а можешь ещё доброе дело сделать? Я забыла спросить, какой высоты был замок, пока не рассыпался. Ты не сходишь, не спросишь? Только совсем близко не подходи — видишь, твой сержант ругается. А я пока тут постою, смысла же нет обеим возвращаться.
Эми с готовностью кивает и направляется обратно, а я напряжённо смотрю на неё.
На то, как она постепенно замедляется, а потом и вовсе останавливается. Ровно на той самой черте «обережного круга». Стоит там пару мгновений, разворачивается и стремглав несётся ко мне.
— Кэти, Кэти, ну давай тоже! Мне только вместе не страшно!
Я решительно качаю головой.
— Нет-нет, Эми, больше мы с тобой туда точно не сунемся!
И ключевое слово «с тобой», добавляю мысленно.
Мои подозрения подтвердились — люди боятся подходить к пепелищу, избегают его на каком-то подсознательном уровне. Кажется, это место не пугает только меня — по крайней мере, не пугает достаточно, чтобы держаться от него подальше. И мой «иммунитет» распространяется даже на тех, кто оказывается рядом.
В это время позади нас начинается смена караула.
— Бедные… — вздыхает Эми.
— Почему это? — моментально настораживаюсь я.
— Сержант Кэпвелл сказал, они сменяются каждые полчаса. Дольше никто не выдерживает — начинает ужасно болеть голова.
И тут я понимаю, что ведь человек — такое неправильное создание, что умеет вполне успешно игнорировать инстинкт самосохранения.
— Старая ле… ой, то есть леди Темплтон! — восклицаю я, врываясь в кабинет наставницы, даже забыв постучать. — Надо запретить всем ученицам и близко подходить к пепелищу Замка пурпурной розы!
— Не такая уж я и старая — мне всего-навсего восемьдесят три, — ворчит она и ставит на круглый столик у кресел вторую чашку. — И если хочешь знать, я намеренно не стала вводить никаких запретов. Именно для того, чтобы не стимулировать учеников на то, чтобы их нарушать. Если ты не забыла, в соседнем корпусе еще и юноши учатся. И что, как ты думаешь, они сделают, как только услышат новое правило? Можешь поинтересоваться у своего Винтерстоуна.