Пугаюсь и отпрыгиваю подальше — скорее уйти на привычный метр расстояния, на дистанцию, которую моё тело помнит слишком хорошо, которая ему привычнее и спокойнее, чем сводящая с ума пытка близостью. Не хочу, чтобы нас увидели рядом…
Вернее, пытаюсь отпрыгнуть. На излёте движения моё запястье поймано в ловушку.
— Там… портал. Кто-то из моего мира… нам нельзя, — поясняю в ответ на потяжелевший вопросительный взгляд. Пальцы нехотя разжимаются. Отпускают мой пульс.
Но свобода призрачна. Эта пташка больше никогда не будет дикой — она уже познала вкус неволи, и запах её остался на оперении.
В глазах моего тёмного воина — настороженность. Та же острая внимательность, что я видела во время боя. Правая рука небрежно ложится на рукоять меча, когда он оборачивается, а у меня внутри всё сжимается в тревоге.
Осторожно обхожу его по кругу, становлюсь так, чтобы оказаться между ним и порталом. Почему-то особенно ярко чувствую то, как быстро начинают леденеть ноги, снова лишённые спасительного тепла. Вот бы вернуть время вспять… Почему, ну почему этот дурацкий портал не появился хоть чуточку позже!
С тревогой всматриваюсь в очертания, которые приобретает клубящийся в овальном окне туман. Это Тушкан свою совесть нашёл давно потерянную, интересно, и хвостатая зараза решила за мной вернуться? Или Джен наконец-то меня хватилась?
Ни то, ни другое, понимаю я, холодея.
Эта внушительная чёрная фигура, от присутствия которой даже огромный зал кажется меньше, может принадлежать только одному человеку во всём Королевстве Ледяных Островов.
К нам широким шагом, рассыпая молнии из глаз и сжимая рукоять обнажённого меча, спешит Его светлость граф Рональд Винтерстоун собственной персоной. Мой отец. Любимый, дорогой папочка, который за свою семью кому хочешь глотку зубами перегрызёт.
Это катастрофа.
Чтобы хоть как-то её отсрочить, спешу навстречу со всех ног, подобрав юбки. Успеваю перед этим бросить отчаянный взгляд через плечо и не менее отчаянно прошептать:
— Только молчи и стой там, умоляю! Это мой папа.
Незнакомец скупо улыбается краешком губ, пока в глазах сгущается предельная настороженность. Напоминает волка, на территорию которого забрёл другой волк. Ужас какой!
— А я ещё не делал ничего такого, чтобы от папы твоего прятаться.
И всё-таки остаётся на месте. Прислоняется к колонне, убирает ладонь с рукояти меча — скрещивает руки на груди и внимательно следит за тем, как я преодолеваю оставшиеся метры расстояния.
На лице папы такое облегчение при виде меня, что я на секунду забываю о своих страхах. Остаётся только чистая, незамутнённая радость ребёнка, который потерялся в тёмной комнате и которого, наконец-то, нашли.