— Он у меня отличник! — вздохнула я, переписывая детскими каракулями и придумывая пакости на ходу. — Какой позор! Мама, между прочим, двоечницей была! Круглой! Ни одной тройки в аттестате! Меня даже на стену почета повесили «Наши двоечники. Трепещи, мир».
Бутерброды с маслом, которые шлепаются всегда маслом вниз — это уже классика.
— …на новые штаны или юбку! — дописала я, слыша посапывание с дивана. — Пакость номер… Эм…
Я нарисовала огромную задницу, тщательно ее разукрашивая.
— Готово! — выдохнула мама, откидываясь на стул. Я прокралась к будильнику и перевела стрелки на час назад! А потом улеглась спать.
Наконец-то мы опоздаем на урок!
Я повернулась на другой бок и уснула.
— Мама! — послышался плач, от которого я тут же проснулась. — Мам! Что ты сделала! Это ты писала?! Я же не так пишу!
С трудом продрав глаза и разлепив мозги, я уставилась в свои ночные каракули. Кляксы рассыпались по странице, уродливые рожи скалились в издевательских улыбках.
— Зачем ты это нарисовала? — спросил меня всхлипывающий голосок.
— Как зачем? Это же обереги! Они оберегают работу от проверки! — ответила я, свешивая ноги и хвост.
— И вот как я это показывать буду? — спросил меня наивный голосок, размазывая слезы. — Я же так старался! Писал!
— Милый, — прижала я его к себе, поглядывая на время. — Чем больше ошибок, тем лучше! А знаешь почему? Потому что отличников не любят! Над ними все смеются. Сейчас ты учишься ставить свой авторитет среди других. А без авторитета никуда!
— Х-х-хорошо, — послышался всхлип в мой халат. — Я просто не знал…
— Ну вот сейчас будем ставить авторитет, — прищурилась я, глядя на аккуратную рубашечку и чистую форму. — Возможно, в угол. Возможно, в позу! Дай-ка сюда! Оп! Ап!
Я закатала ему штанину, испачкала ее пылью. Воротник рубашки я вытащила наполовину и поставила. А пиджак изваляла на полу, порвав его несколько раз.
— Отлично! Все должны знать, что ты у меня — главный хулиган! — вздохнула я, разукрашивая помадой «ссадины». — Ты только что подрался!
— Я не хочу драться, — вздохнул мой малыш, опустив хвостик.
— Ты не должен выделяться среди остальных, — напомнила я, рисуя смачный кровоподтек на щеке. — Куда портфель! Я его еще не пинала, как следует!
— Хорошо, мам, — вздохнуло мое маленькое безобразие, утерев нос.
— В этом мире, сынок, ценится ум, хитрость, сила и хватка. Остальное в этом мире не ценится, — вздохнула я, выпроваживая за дверь моего «хулигана».
Несколько часов я наводила порядок. Пришлось прожечь ковер, оборвать штору и размазать грязь по стене.
— Так, где еще мама не нагадила? — спросила я, разбивая лампочку. — Ну все, сынок! Ты у меня просто исчадье!