— Я тут весь гримуар перерыл, — произнес Бельфегор, переворачивая его и листая, — Но кроме барсучьего и медвежьего жира не нашел ничего про младенцев!
— Смотри внимательней! — усмехнулся Люцифер, пока Бельфегор снова завис на рыжеволосой красавице с картинки, отдающейся инкубу. — Страница пятьсот восемь…
— Да тут нет такой страницы! — произнес Бельфегор, потроша книгу.
— Во-о-от! — улыбнулся Люцифер.
— Будущее святой Инквизиции, — с гордостью произнес мой провожатый, обводя восхищенным взглядом тренирующихся, а потом переводя взгляд на меня, — Святой Антоний был бы доволен проделанной работой! Вера в их сердцах настолько сильна, что никакие чары не совладают с ними!
Если я и есть тот самый святой Антоний, то я не то, что недоволен… Я в гневе и панике! Первое, что я увидел был спарринг, двое дрались на клинках, стараясь попасть в сердце друг другу. Дрались они неплохо, если не учитывать то, что вместо клинков у них были заточенные распятья! Епископ предложил пройти между рядов воинов и оценить их подготовку., Виттору идея не понравилась, да и после того, как у меня сам святой отец в ногах валялся, этот инквизитор на меня косо смотрит.
— Святой отец, — вкрадчиво позвал я, глядя на то, как епископ с умилением смотрит на подготовку будущего поколения, — Я бы не хотел смущать будущую надежду Святой Церкви своим видом. Я не хочу, чтобы глядя на меня они могли подумать, что им позволены поблажки. Дисциплина — залог власти инквизиции.
Епископ повнимательнее ко мне присмотрелся и уже снова хотел упасть на колени, но встретившись со мной взглядом передумал.
— Мило! А ну иди сюда, паршивец! — скомандовал епископ, а к нам уже со всех ног бежал парнишка, еще ребенок, лет десять, не больше, — Лучшие одежды для нашего гостя! Разрешаю взять из моих запасов! Святая инквизиция всегда оберегает своих служителей, как бог оберегает свое дитя.
Малыш быстро кивнул и резво убежал выполнять приказ господина. Странно, я не помню, чтобы в инквизиции было рабство. Епископ не имел права обращаться так с этим ребенком.
— А кто он? — напряженно поинтересовался я, кивнув в сторону убегающего ребенка, меня почему-то тревожила судьба мальчишки, — В инквизиции не было рабства.
Я нахмурился и посмотрел на епископа, тот побледнел, но самообладания не потерял.
— Он — дитя порока и греха, — сурово произнес инквизитор, но его взгляд потеплел при упоминании мальчишки. — Он сын сожженной ведьмы, обращенный на путь истинной веры, отрекся от материнской скверны и вызвавший к богу! Однажды он искупит грех своего рождения в глазах господа нашего, взяв меч в руки и отправившись изничтожать скверну. И тогда бог простит его, святой Петр откроет для него врата рая, а грех родителей его будет искуплен в глазах господа.