Я решил пока не возвращаться в допросную и дать Альвеве время на раздумья. Никогда не любил пытать, но долг инквизитора обязывал меня делать и не такие вещи… Может, проверить Мораиса? Я направился в конюшни. Люди ордена, которые попадались на моем пути шарахались в страхе от меня, боясь, что мой гнев распространится и на них. Глупые.
— Благослови, святой, — ко мне подошел Логот. Он явно нервничал и комкал в руках коричневую рясу, — Каюсь и прошу о прощении моей грешной души, Антоний. Индульгенция уже не дает такой надежды на спасение, как раньше… Тяжело мне… Отпусти грехи, святой… Да не оставит нас Господь в день суда страшного.
Я смотрел с непониманием на брата святого ордена, пытаясь понять, в чем таком страшном он решил покаяться? Логот смиренно опустился на колени и склонил голову, ожидая моего благословения. Что-то внутри меня подсказывало, что здесь что-то не так…
— В чем грехи твои? — поинтересовался я, прежде чем опустить ему на голову свою руку и дать благословение, — Покайся передо мной и ликом Господа нашего. Он не бросает покаявшихся и дарует им прощение…
Логот молчал, а предчувствие чего-то неправильного укреплялось с каждой минутой. Инквизитор поднял на меня непонимающий взгляд и встретился с моим. Брат поджал губы и поднялся с колен, стараясь не смотреть мне в глаза.
— В другой раз, святой, — пробормотал он, разворачиваясь чтобы уйти. — Не в этот раз. Сейчас у меня много дел, которые велел мне выполнить святой отец. Я найду тебя позже.
Логот быстрым шагом удалялся от меня по коридору, а я смотрел ему вслед, решая пойти за ним и расспросить, или же подождать пока он сам решит добровольно просить прощения господня. Я выбрал второе. В конце концов, если человек не хочет, чтобы его душу спасли, этого никто не сможет сделать. Так, погруженный в свои мысли, я добрел до конюшен, где меня радостно встретил старый Мораис.
— Святой Антоний, вашими молитвами, — склонил голову старец, а на его лице расцвела морщинами благодарная улыбка. — Со мной хорошо обращались! Все как вы и говорили: мне выдали келью, накормили и разрешили ночевать в обители! Старый Мораис больше не будет мерзнуть и сможет отдать богу душу стенах святого ордена!
— Не спеши туда раньше времени, старик, — грустно усмехнулся я, вполуха слушая благодарности старика. Все мои мысли были заняты предстоящим допросом и неудавшимся покаянием Логота, — Скажи мне, Мораис, я должен что-то знать о том, что происходит в обители?
Старец замолчал, но я не торопил его, предоставляя возможность обдумать все и взвесить. Где-то улавливались отголоски мысли о рыжей ведьме… С Софой нужно поговорить… Я больше не злился на нее. Я злился на себя… Девушка, выросшая в деревне просто не могла знать о том на какую жестокость и коварство способны люди…