Мы завели лошадь в конюшню, а я прислонившись спиной к прохладным воротам устало растер лицо.
— Я запутался, Мораис, — грустно усмехнулся я, вспоминая о своих проблемах и долге перед Господом, — Ты ведь уже знаешь, что произошло с Альвевой? Слухи быстро расползаются по миру.
Старец кивнул, а я покачал головой, поджимая губы. Являются ли сплетни грехом сквернословия? Разумеется! Но почему-то этот грех смог проникнуть даже в храм господа нашего.
— Она же не виновата, с одной стороны, — начал я исповедь, пытаясь принять истинно верное решение, — Она всего лишь прочла трактаты одного из служителей, что ради наживы сочиняли гнусные сказки. Видишь ли, Мораис, есть большая разница, между идиотизмом, фанатичностью и истинной верой… А у меня такое ощущение, что последнее никого не интересует… И сколько бы я не бился, у меня такое чувство, что не хватает чего-то важного, какого-то звена, ключевого ответа. Как могут быть связаны эти три вещи, что я вижу в обители, что видишь ты? Знаю, я что-то упустил. Оно есть, но я не могу найти… И в такие моменты мне кажется, что Бог больше не ведет меня, не разговаривает со мной…
— А как давно ты сам разговаривал с ним? — внезапно с улыбкой произнес старик, а я посмотрел на него непонимающе. Мне почему-то стало очень неловко, — Когда ты в последний раз молился, святой? Искренне, от всего сердца? Когда разговаривал по душам и просил у него помощи? Вот старый Мораис всегда разговаривает с богом, особенно ночью, когда никто не мешает старику. Идет вон в ту часовенку и молится, возле статуи архангела Михаила. И мне отвечают ангелы. Старый Мораис часто слышит смех ангелов, и считает это хорошим знаком! Поговори, попроси помощи и прислушайся к ответу, что скажет тебе архангел. Сходи, святой, а старый Мораис пойдет спать.
Старик похлопал меня по плечу и направился в обитель, оставляя в полной задумчивости. Я смотрел в след уходящему старцу и никак не мог поймать мысль, что вертелась у меня в голове. Странно… Кажется, что я вот-вот ее поймаю, но она тут же ускользает от меня… Может и вправду старый Мораис прав… Старый Мораис… Старый…
— Мораис, — окликнул я старца, перед тем, как ему скрыться за поворотом, тот обернулся — А сколько же тебе лет?
— Я — стар, святой… Очень стар… — отозвался Мораис, а на его лице расцвела теплая улыбка с оттенком сожаления. — Только вера в господа и его благословение дарует мне силы еще ходить по земле. Но, чувствую, скоро приберут меня. Давно пора бы. Да, Антоний, перенеси казнь. Проведи ее после обеда.
Старик развернулся и продолжил свой путь, а я стоял еще в большем недоумении от того, что сейчас услышал.