— Почему? — успел я крикнуть, старцу, прежде чем он скрылся в тени святых стен, — Почему не утром?
— Так ведь дождь будет, святой! Хворост не возьмется, — привел доводы Мораис, снова останавливаясь, и добавил, — Я же говорю, что я стар, вот и суставы ломит на погоду…
Старец скрылся в тени обители, а я услышал скрип тяжелой двери церкви. Может, старец прав? И мне действительно нужно попросить помощь? Я направился в часовню. Если Мораис шел оттуда, значит она открыта.
Я зашел в часовню. Огарок маленькой свечи немного рассеивал тьму, играя на статуях красивыми бликами. Шаг… Скрип половиц в абсолютной, благоговейной тишине. Архангелы смотрели на меня с молчаливым укором, ожидая раскаяния. Я отыскал глазами статую Михаила и медленно направился к ней. Старый Мораис сказал молиться, и они ответят… Я начал молиться, вопрошая и каясь, прося прощения и умоляя дать знак, что я верном пути. Старые гвозди больно впивались в колени, но я продолжал молиться. В голове снова зашумело.
— Веришь ли ты в то, что делаешь? — говорил мне мужчина из видения моего далекого прошлого. Его лицо было знакомым. Но я не помнил его имени. Я кивнул, подтверждая его слова. — Так и они верят.
Мужчина указал рукой на привязанных к столбам инквизиторам, к которым стаскивали охапки хвороста. Я осудил их на смерть, за неповиновение моим указаниям. Они позволили себе слишком многое. Фанатики, толкующие священное писание и мои указы не как нужно, а как вздумается вот-вот предстанут перед господом. Я был не жестоким, но справедливым. И все, что я мог сделать для семей, пострадавших от произвола инквизиции — забрать осиротевших детей на воспитание в орден. Я и подумать не мог, что они сами дойдут до такого самоуправства.
Картинка была настолько четкой, что я видел капли запекшейся крови, оставшиеся на одежде после допроса. Проверка на ведьму была чудовищной, людям связывали руки и ноги, привязывали к шее камень, и бросали в воду. Они считали, что если при таком раскладе осужденная выживает — значит, ведьма и ее ждет костер…
В голове снова зашумело. Видение развеялось. На смену ему в мое сознание ворвался тихий, женский плач. Я распахнул глаза, ища источник звука, но в часовне никого не было. Плач переходил во всхлипы, а я припадал к стенам, пытаясь понять, откуда исходит этот звук и, не найдя ничего, прислонился к статуе Архангела Михаила. На удивление звук стал четче. Сразу вспомнились слова Мораиса: «Прислушайся к тому, что скажет тебе ангел»… Так вот о чем он мне говорил! Я стал простукивать статую, но так ничего не найдя бросился в обитель.