Уже взлетая на колеснице я действительно задумался. А может действительно сделать ее богиней, а потом посмотреть, как сложится? Ну и что, что нерожденная титанами… Приобретенные богини тоже считаются.
Я прокатился почти до полудня, проклиная всех смертных вместе взятых!
— Солнышко ругается на нас! Гневается! — забегали смертные, пока я свесившись рассуждал о бренностях бытия и бития меня об скалу. Ух ты! Какая красавица загорает! Еще удивляюсь, как Зюси нет! Ну-ка, подлетаем побли…
Да что ты будешь делать!
— Что? Где? — встрепенулся в голосе глухой голос Танатоса. — Опять?
Я приближался к земле, видя, как подо мной нарисовалась милая пара. Он держал ее за ручку, что-то вдохновенно рассказывая.
— Поберегись! — заорал я, но было уже поздно. Удар был такой силы, что где-то чуть не всплыл Посейдон.
— Так! — послышался голос Кати, которая тут же появилась вместе с Танатосом и Персиком. — Стоило отвернуться, а он уже на бабе!
— Да нет же! Он и на мужике лежит! Он их вдвоем прибил! — охнул Персик, прикрывая лицо руками.
— Погодите, — прищурилась Катриона, пока я пытался встать. Извинения приносить было уже бессмысленно. Ничего, извинюсь в Аиде. Что?!!
Я пристально смотрел на знакомую макушку с отливом золота и понимал, что мои мучения окончены! Его, кстати, тоже. Земные.
— Аполлошик, дорогой ты мой! Какая радость! — выдал я, поднимая за роскошные волосы это бессовестное полумертвое тело. — давай мой хороший, вставай!
— Вы кто? — мутно выдало это нечто, распахивая глаза и обводя взглядом присутствующих, — Где я?
О, мать моя Гея! О, бог терпения! Он не только нажрался Леты, чтобы переродиться он еще и память потерял! При перерождении!
— Милый, узнаешь? А так? — я сделал лицо в профиль. — Посмотри в эти гадские, ненавидящие тебя глаза! Левый ненавидит тебя сильнее правого!
— Я вас не знаю, — жалобно произнесло божество, поглядывая по сторонам.
— Ну тогда знакомимся! Я — Гадес! Бог царства мертвых! Бог всея трупов! Владыка мертвых туш и грустных душ! — сардонически улыбался я. — Да, я тот, кому ты вручил свою тарантайку, и слинял в медовый… Кстати, сколько он тут пробыл?
— Лет двадцать, — равнодушно заметил Танатос, а Персик грустно смотрела на меня. Когда она на меня грустном смотрит, у меня попа резво сжимается.
— Медовые десятилетия! И вот теперь забирай своих кляч и свети! Я в этом больше не участвую! У меня здоровья не хватает! — выдохнул я, как бы намекая, что все хорошее когда-нибудь заканчивается. И я — не исключение!
— Я ничего не помню. Отстаньте от меня, — произнес Аполлон, тряся головой. — Меня зовут Апполинарий! Я — обычный человек. Я родился недалеко от Сиракуз…