— Так, спокойствие! — скомандовала я, с тревогой поглядывая на лес. Мысль о том, что между нами все кончено, заставила меня шумно вздохнуть.
— Это как так-то? — запричитала деревня. — Сама делов наворотила!
— По одному! — рявкнула я, выталкивая народ из дыры и ставя тяжеленный стол на манер регистратуры. Впрочем, идея хорошая! Почему бы не завести карточку порч и проклятий на каждого?
Очередь волновалась, грызлась, ругалась. Проворные бабки лезли вперед, осыпая всех отборными проклятиями.
— Я только спросить! — рявкнула бабка, ломая клюку о скрюченного парня.
— Митришна! Вы что себе позволяете! — ругалась с ней какая-то баба, уперев руки в боки. — А ну марш в конец!
— Простипома! — ревела Митришна, обещая устроить конец света и врываясь в избу.
— Так! Так, с грыжей сюда! С килой — сюда! С коровами и курами пока по домам! Воскрешать не умею! — рявкнула я, тут же открывая дневной стационар.
— Куры сдохли! — причитала Митришна, пока я терпеливо слушала ее. — Что делать?
— Так, записывайте рецепт! — голосом врача произнесла я. — Вам нужен чеснок. Можно сметанку. Натираете курицу чесноком, обмазываете сметаной!
— И че? Поможет? — с надеждой спросила бабка. — Курица воскреснет?
— Нет, но будет очень вкусно! — усмехнулась я. — Я же сказала! С курами — по домам! Тут только больные!
На лужайке стонали и кряхтели, пока я ходила и сводила грыжи. Силы были на исходе, солнце уже клонилось к закату, пока я шаталась от усталости. Если бы не Анчутка, то я бы не справилась. Она бегала и собирала по дому сушеные травы и готовила мази для заговоров. Она же приносила мне всякие нужные вещи, на которые и которыми сводились проклятые порчи.
Той капельки силы, что осталось, кое-как хватало, чтобы подлечить. А остальное делали запасы трав, которые таяли на глазах.
— Это на болото придется идти! — причитала Анчутка, неся мазь. — Все! Кончилась!
Под яблоней у меня сидела и лежала травматология, получившая ссадины и переломы средней тяжести в «больничной» очереди. Я сжала повязки и миску с травами и сделала шаг, превращаясь в «травомотолога».
— Так! Кому примотать травки к больному месту? — спрашивала я, глядя на стонущих бабок и других пришибленных. — Куда тянешь! Эта у тебя здоровая!
Где-то в районе забора у меня разместилась воющая «торопия», состоящая преимущественно из бабок, требующих, чтобы я поторопилась. Иначе помрут!
Вдоль стены ныла и ощупывала свои нарывы «нихирургия», на которую я даже боялась смотреть.
— Не могу понять, или у вас лицо такое изначально было, — прищурилась я, сдирая компресс с очередного лица, — или мне кажется, что не помогло?