— Тук-тук-тук! — разбудил меня стук в дверь. Я выпуталась из цепей и направилась к двери.
— Иду! — проворчала я, зевая.
— Тук-тук-тук! — продолжали стучать в дверь.
— Иду, говорю! — рявкнула я, открывая дверь и слыша «тук-тук-тук» об дверной косяк.
— Вам чего? — мрачно проворчала я, глядя на мужичонка, который мялся на пороге.
— Беда у меня! — заметил мужик, теребя шапку. — Сосед ко мне ночью в огород лазит. Как бы порчу на него навести! Да так, чтобы скрутило его!
— Зачем порчу? Я вам лучше оберег дам! Действенный! Оббегите двор голым с веником в руках три раза, — вздохнула я, придумывая на ходу. — И приговаривайте: «Ой, если я тебя поймаю, то за себя не ручаюсь!».
— Хорошо! Ведьма-матушка! — вручили мне какой-то моток пряжи. Я пожала плечами и бросила его в кучу полезного хлама. Я бы на месте соседа после такого держалась от хозяина дома подальше.
— И вот надо было меня ради этого будить? — удивилась я, глядя на то, как ветерок гонит по небу рваные тучки.
— Ой, ведьма-матушка! — послышался голос, когда я только-только закрыла дверь.
— Что? — спросила я, сонно и зябко ежась от утренней прохлады.
— Мне бы соседку спортить! — послышался голос бабы, стоящей возле окна. Говорила она шепотом, для конспирации.
— Идите с миром, она и так несвежая! — махнула я рукой. Что это ко мне все с гадостями повалили!
Я решила доспать положенное мне время, как вдруг в дверь снова постучали.
— Ведьма-матушка! — послышались завывания.
— Ее нет, она на шабаше, — проворчала я, не желая продирать глаза.
— Беда у нас! — простонали под дверью. — Икотка у нас!
— Попейте водички! — махнула я рукой, вспоминая, как целый день икала на работе. — У меня обеденный перерыв! Если я не поем, то буду жрать ваши нервы!
На столе лежала открытая книга, а на меня зелеными глазищами смотрел Хозяин Топи. Бесы отсыпались на печке, звонко храпя. Домовой ворчал что-то неразборчивое, похожее то ли на песню о любви, то ли на угрозы.
— Икотка говорю! — слышался голос на улице. — Я ее сюда привела!
— Кого? — спросила я, дожевывая хлебушек и запивая молоком.
— Икотницу! — послышался голос за дверью.
— Ну, входите, — пригласила я, чувствуя себя районным терапевтом. В избу вошла женщина, ведущая за руку старую бабку.
— На что жалуетесь? — спросила я, не замечая, чтобы бабка икала.
— Ой, кто-то икотку подсадил! Теперь мучаемся! Присаживайтесь, матушка! — причитала, по-видимому, дочка. — К вам решили пойти!
— И где икотка? — спросила я, глядя на бабку, которая сумрачно смотрела на меня из-под кустистых бровей и обдувала пушистые седые усы.