— Ах, как вам не стыдно! У вас немодные слуги! — ужаснулась графиня, щеголяя в драном наряде. — Неужели у вас не хватило средств, чтобы обеспечить модной одеждой своих слуг! Вы на балу или где? Моветон!
— Ваше величество, — послышался голос возле трона. — Может, вам тоже что-то отрезать… Или порезать… Просто как бы…
— Я не настолько молод, чтобы следовать глупой моде, — вздохнул Теодор.
— Но и не настолько стар, чтобы сидеть в углу, как герцог Умширвельд, — усмехнулась Агата.
В углу сидел дряхлый старикан со слуховой трубкой. «Кого режут? Война? Что происходит? Ась-ась?»
— Да, да, ваше величество. Мы с вами старики, — вздохнула Агата. — Куда уж нам за молодежью…
— Ладно, покромсай мне манжету, — сверкнул глазами Теодор. А слуга бережно начал резать манжет со словами: «Вам не больно? Я вас не задел?».
— Я же говорил, — усмехнулся Леодор, обводя взглядом рваный бал. — Мода — прекрасная штука. Ею можно прикрыть любой конфуз.
Мы медленно двигались к трону императора, специально давая рассмотреть нас более детально. Чувство неуютности потихоньку сходило на нет. Леодор оказался прав и не подвел.
Я улыбнулась, понимая, что могу верить принцу. От этого по телу разливалось приятное тепло. Я могу ему верить.
А может ли он мне? Память услужливо открыла двери воспоминаний. Разговор с Дэгэйром в карете, в саду с императором… Имею ли я право называться его другом и просить доверия с его стороны?
А что будет, если он узнает? Когда он узнает, о чем просили меня император и Дэгэйр? Он ведь принимает все за чистую монету. Впрочем, я и сама была бы рада быть настоящим другом принцу. Без указки свыше.
— Я рад видеть тебя, Ева, — улыбнулся мне император, едва заметно кивнув на мое платье. Вернее на розы, прикрепленные к лоскутам. — Ты произвела настоящий фурор среди знати.
Он обвел взглядом рваные платья.
— Давненько у нас такого не было, — усмехнулся император, откинувшись на спинку кресла. — Но это так символично, дитя мое… Кронпринц водит дружбу с простой девушкой из народа. Это символизирует дружбу государства и народа.
— А если он ее… чих-пых? — спросила Агата, ничуть не стесняясь. — Это, получается, что власть до этого чихпыхала народ?
— Но ведь речь идет о чистой искренней дружбе, которая исходит из самого сердца, — заметил император, а мне почему-то стало не по себе. Я вспомнила его слова про «будь другом принцу» и почувствовала себя неуютно.
— Ваше императорское величество, — я улыбнулась и поклонилась монарху. Несмотря на его улыбку, я чувствовала себя очень беспокойно. Тревога снова обняла меня липкими пальцами. — Благодарю вас. Это большая честь для меня!