Не участвовал в этом празднестве только Борис. Уезжая, Батюшков передал его под наблюдение опытного терапевта из гарнизонного госпиталя, Николая Петровича Высоцкого. Доктор Высоцкий, обследовав Алешкина, потребовал от него, чтобы он ложился на лечение в их госпиталь, так как нашел значительные изменения в мышце сердца.
Борис от этого предложения категорически отказался. Он не мог оставить свой госпиталь в момент его расформирования, и как выяснилось, поступил правильно. На самом деле сдача имущества на различные склады, передача автотранспорта, оформление документации на демобилизацию всего личного состава, а также и передача трофеев происходили с большим скрипом. И часто на тот или иной склад, тот или иной отдел, кроме кладовщиков и писарей, оформлявших передачу, приходилось ехать и Захарову, и самому Борису. И только после их вмешательства тот или иной инцидент удавалось уладить. Вследствие этого отправку всех демобилизуемых, в том числе и кладовщиков, которых ранее предполагалось оставить, пришлось перенести на 15 ноября.
Утром в этот день у Алешкина произошло непредвиденное, чрезвычайное событие. Продолжая принимать лекарства, назначенные Высоцким, Алешкин работал. Так было и в этот день. Часов в 8 утра Борис только что начал бриться, как в дверь его комнаты кто-то постучал.
И на приглашение войти в дверях показалась фигура Кати Шуйской.
Борис так и застыл с наполовину выбритой щекой. В первый момент он просто удивился ее появлению, а затем рассердился. Ведь перед ее отъездом вместе с врачами и остальными операционными сестрами они ясно договорились, что их связь окончена, и вдруг она снова приехала. Перед ним стояла очень трудная работа, чувствовал он себя все время плохо, поднималось давление, боли в сердце повторялись очень часто, а тут еще снова появилась она.
Борису предстояло после отправки всего личного состава оформление документов на все сданное имущество. По опыту других, уже расформированных учреждений, Борис знал, что эта работа доставляет много хлопот, канители и неприятностей. Предстоят многочисленные поездки по различным отделам и складам, расположенным в окрестностях Лигница, а где в это время будет находиться Шуйская, непонятно. Возить ее с собой невозможно, а бросать одну в немецком городе тоже нельзя.
Он, конечно, все это выложил Шуйской и, между прочим, сказал, что очень поражен ее возвращением. Ведь она прекрасно знала, что уезжает от него навсегда.
Катя заплакала и сквозь слезы заявила:
– Боренька, миленький, не сердись. Случилось большое несчастье, и я решилась поехать, чтобы тебя предупредить, чтобы помочь тебе.