Борис Яковлевич прошел внутрь здания, там тоже было много людей. Протолкавшись через толпу, он зашел в кабинет военкома. По-военному отрапортовал:
«По вашему приказанию врач Алешкин прибыл!» В кабинете военкома сидело уже несколько врачей, в том числе и заведующий районным отделом здравоохранения. Военком встал, поздоровался за руку с Борисом Яковлевичем и сказал:
– Ну, вот все и в сборе, – затем обратился к нему: – Придется поработать. Вот, почитайте приказ наркома обороны.
Пока Борис знакомился с приказом, военком и врачи вышли в одну из соседних комнат, кажется, это была одна из самых больших комнат в здании военкомата, и стали расставлять там стулья, столы и скамейки.
Уже через час медицинская комиссия работала. В копии приказа, прочитанном Алешкиным, скупо говорилось о внезапном нападении фашистских войск на территорию Советского Союза, в связи с чем правительство сочло необходимым провести мобилизацию запаса первой очереди в ряде военных округов, в том числе и Северокавказском. Вследствие этого райвоенкому предписывалось произвести комиссование подлежащих мобилизации возрастов и направить людей, признанных годными, в указанные в приложении места; тех же из мобилизованных, которые имеют мобпредписания на руках, обеспечить необходимыми проездными документами.
До прошлого года мобилизационное предписание, как у лейтенанта запаса, было и у Бориса, но когда он вернулся с курсов усовершенствования врачей, то в начале 1941 года военком это предписание у него отобрал, объявил ему, что когда ему будет присвоено медицинское звание, то тогда и будет выдано новое мобпредписание.
Среди мобилизуемых было много таких людей, которые вообще в кадрах армии до этого не служили, а проходили только допризывную подготовку и территориальные сборы.
Работы у комиссии было много.
Алешкин вспоминает эти восемь дней, как какой-то сплошной поток голых тел, основная масса которых уверяла врачей, что никаких заболеваний у них нет, и что они могут служить в любых частях Красной армии. Врачам стоило большого труда убедить какого-нибудь больного туберкулезом или тяжелого малярика, что служба в армии для них будет непосильна. Лишь единицы жаловались на состояние здоровья. Обычно это были люди из числа зажиточных станичников. Большей частью жалобы их были необоснованны. Этих людей под вой сопровождавших их родных сидевшие в соседней комнате парикмахеры стригли наголо и отправляли на двор, где уже формировались команды в 40–50 человек, и под командованием какого-либо командира запаса, согласно имевшемуся предписанию, отправлялись в соответствующую часть. Некоторая неразбериха и толчея, имевшаяся в военкомате в первые два дня, постепенно устранились, и, несмотря на то, что количество людей, прибывающих из аулов и станиц, пока не уменьшалось, все стали работать четче, согласованней, и прохождение мобилизуемых всех комиссий, а также заполнение на них необходимых документов стало производиться быстрее и аккуратнее.