– Не журись, доктор! Все обойдется, не так страшен черт, как его малюют. Погодь трошки, обомнется. Не руби сплеча, разберись сначала.
Добравшись на попутных машинах в медсанбат, где Борис предполагал взять «санитарку», чтобы ехать в санотдел армии, он заглянул в свою бывшую квартиру. Там его встретил ласковым визгом и прыжками, чуть не свалившими его с ног, обрадовавшийся Джек.
В комнату, где жили Перов, комиссар и Скуратов, Джеку вход был запрещен, и он нетерпеливо повизгивал и скреб лапами дверь, когда Алешкин зашел в эту комнату и закрыл дверь за собой.
Он поспел как раз к завтраку. Перов при его появлении встал из-за стола и приготовился, как это и следовало сделать дисциплинированному службисту, отдать Борису как начсандиву, рапорт о положении дел в батальоне. Но только он начал, как Борис остановил его:
– Полно, полно, Виктор Иванович, мы же здесь одни, очень прошу, пожалуйста, никакой официальности. Там, на людях, может быть, и надо, а здесь?… Какой я начсандив?! Вот тебе это место было бы гораздо больше к лицу. Если б я не знал, что ты мечтаешь о госпитале, я бы от этого места отказался и обязательно бы указал на тебя, как на наилучшего кандидата. Я, собственно, сейчас и еду к начсанарму не столько, чтобы представляться, сколько для того, чтобы отказаться от этой должности. Она не для меня!
– Ну, чаем-то меня напоишь, Игнатьич? – обратился Алешкин к вошедшему в это время ординарцу. – Да, Виктор Иванович, будь добр, распорядись, чтобы мне дали санитарную машину, надо до обеда успеть в санотдел.
Через несколько минут в комнату вошли комиссар, Скуратов и Сковорода. Все с шутками и смехом поздоровались с Алешкиным, Перов приказал Игнатьичу добежать до автовзвода и приказать подготовить санитарную машину для начсандива. Усаживаясь к столу и с наслаждением прихлебывая сладкий горячий чай, Борис затеял разговор с комиссаром Подгурским о тех новостях, которые успел узнать в штабе дивизии, и о том, что прочитал в привезенных с собой для медсанбата газетах. Перов молчал… Попивая свой чай, он задумался. Думал он над словами Алешкина: «А вдруг Борис Яковлевич в самом деле откажется от должности начсандива? С него станется… Ведь он больше всего любит свою хирургию, а начсандиву хирургией заниматься будет некогда. Ну а если начсанарм пойдет ему навстречу, кого он назначит? Меня, конечно, тогда прощай, госпиталь. Так и застряну в начсандивах. Нет, этого допустить нельзя!»
Его размышления прервал адъютант комиссара дивизии:
– Начсандив здесь? – спросил он, заходя в комнату, а увидев Алешкина, сказал: