– Но комдив приказал мне жить в штабе.
– Что комдив?! – вскипел Марченко, – я комиссар, говорю, что будешь жить здесь, а с комдивом я сам поговорю!
Борис молча вышел и, встретив в коридоре Перова, узнал, что машина готова и ждет его у крыльца.
Через несколько минут Алешкин и шофер Бубнов быстро ехали по хорошо укатанной, снежной, твердой, как асфальт, дороге по направлению к штабу армии, где находился и санотдел.
Через час он уже входил в землянку, занимаемую начсанармом, военврачом 1 ранга, Николаем Васильевичем Скляровым.
Санотдел армии располагался в довольно большом лесном массиве, на невысоком песчаном бугре, километрах в трех северо-западнее станции Войбокало, и на таком же расстоянии от штаба армии, расположенного еще западнее.
В двух-трех километрах от санотдела размещался ряд полевых госпиталей госпитальной базы армии, занимая различные участки леса в промежутке между железнодорожными станциями Жихарево и Войбокало.
Землянка начсанарма, как, впрочем, и все землянки, занимаемые санотделом, строились саперами, и потому выглядели совсем не так, как землянки медсанбата, знакомые Борису. Стены составлял гладко выструганный сруб с дощатым полом и потолком, с довольно большими окнами, возле которых снаружи были вырыты широкие выемки. Крышу составляли несколько накатов бревен, засыпанных землей и снегом.
Землянка состояла из двух комнат. Одна, поменьше, служила как бы приемной. В ней стоял небольшой стол и несколько табуреток, а у окошка, где находилась также и большая электрическая лампочка, стоял маленький столик с пишущей машинкой.
За этим столиком сидела хорошенькая черненькая девушка со смешливыми карими глазами. На петлицах ее новенькой суконной гимнастерки находилось два треугольничка.
При входе Алешкина она встала и совсем не по-военному спросила:
– Вы к кому?
Борис ответил:
– Начсандив 65-й дивизии, военврач Алешкин прибыл для представления начсанарму.
– Ах, так это вы новый начсандив 65-й? Очень приятно. Николай Васильевич у себя, у него никого нет. Я сейчас доложу. – И она вошла в дверь перегородки, разделявшей землянку на две комнаты. Через минуту она, раскрасневшаяся, с чуть растрепавшимися волосами и тем же лукаво-насмешливым взглядом выскочила обратно и, на ходу поправляя гимнастерку, чуть смущенно сказала:
– Можете идти, начсанарм вас ждет. Да разденьтесь, у нас тепло.
Борис снял шинель и шапку, повесил их на один из гвоздей, набитых в стене у входной двери, поправил пояс и портупею и шагнул в дверь перегородки. За столом сидел Скляров.
Не помним, описывали ли мы его наружность ранее, если нет, сделаем это сейчас.