Завьер стоял в обихоженном дворе и смотрел на дом. Над его головой кремовые здания лепились к горному склону, между ними извивалась гладкая дорога, похожая на темный пояс. Он вздрогнул: мимо промчался автобус, урчание которого внезапно вспороло тишину. Ему показалось, что он простоял там целую вечность, покуда мешочек с мотыльком трепыхался глубоко в сумке, а перед мысленным взором маячило все то же видение. Это видение возникало под всем, что ни попадалось на глаза на протяжении всего этого долгого дня ясного неба.
Запусти два пальца в мешочек с мотыльком. Откинь голову, словно пьющая птица. Этот хруст и одновременно вдох. Горло трепещет и переливается всеми цветами радуги. Оно проникло в твои уши, в твое горло, твой нос, твои глаза.
Пропал, он вконец пропал.
С чего, по-твоему, Романза так льнет к тебе? Он этот запах тоже чует. Выходит, Романза такой красивый в мать…
Он позволил парнишке себя вдохновить, и пробудь он рядом с ним минутой больше, мог отколошматить парня так, что от его красоты и следа не осталось.
Вы оба сделаны из одного вонючего материала.
Романза, наверное, сейчас сильно злится, но мальчишки всегда злятся на отцов; кто знает, когда он спокойно сядет рядом с Интиасаром за бокалом вина и заведет разговор о радетеле? Знаешь, пап, он весь день возбухал на тебя, с чего это он так вызверился?
На земле валялись розовые грейпфруты и танжерины. Кешью сушились на пластиковой скатерти рядом с большим алтарем под открытым небом, окруженным статуями богинь полутораметрового роста, и от коралловых кирпичиков алтаря, согретых послеполуденным жарким солнцем, струилось тепло. Три длинные тощие оранжево-черные кошки растянулись на траве, как огромные полосатые насекомые, и вылизывали себе бока. Одна из них вдруг громко замурчала и сразу прекратила, словно сконфузилась.
Многие были убеждены, что сын Интиасара много лет назад удрал в другую страну — как некогда его отец, который проявил себя отчасти авантюристом, отчасти предателем. И заставил его вернуться лишь его чудесный единственный сын: позорник, неприкаянный, ложившийся в одну постель с мужчинами. Дурная кровь, говорили о нем. Проклятье богов. Никто не проголосует за человека, который не совладал с собственным сыном. Он теперь явственно увидел характерные черты Интиасара в Романзе — он так же лукаво кривил губы.
Старые деревья во дворе пялились на него и шуршали клейкими разноцветными листьями. У тебя же есть мотылек, как будто шептали они, он же так и просится в рот!
Он вымыл сандалии в бурном море, но ему все еще чудилось, что он трогал желеобразную пяту призрака. Пята еще корчилась в его ладонях, прежде чем он швырнул ее на веранду, как слизняка.