Останься он там на одиннадцать минут дольше, он бы испытал злое удовлетворение: этого времени ему бы хватило на то, чтобы увидеть в открытом окне хозяйственного магазина престарелую даму, которая вдруг упала на пол и мирно захрапела. Когда она проснется, у нее будет болеть голова, а стебли красного физалиса кровавыми струями прорастут сквозь оконное стекло.
* * *
Ведуньи являются к Сонтейн, пройдя сквозь желтые стены. Все слышали про этот трюк, но мало кто его видел своими глазами. Вот сейчас она стоит одна перед дверью храма ведуний судьбы, кричит и слушает эхо, а в следующий момент она уже внутри, и женщины с шуршанием просачиваются сквозь стены, толпятся вокруг нее, как рой золотых рыбок. Тянут к ней руки, но не дотрагиваются. Улыбаются сжатыми губами, их лица серьезны, и их глаза тоже серьезны. Никогда еще ее так пристально не осматривали. В считаные секунды они ее тщательно изучили и увидели, что ей здесь страшно, и еще заметили темный отпечаток пальца Данду на ее левом бедре, где он ее схватил, когда вывалилась ее пуся. Они увидели все места, в которых она побывала и где еще будет.
Низенькая ведунья положила руку на голову Сонтейн. Ее тело покачнулось. Зуд в спине, ощущение пустоты меж бедер, страх — все прошло. Сонтейн рассмеялась, но не издала ни звука. Вместе с ней засмеялись и ведуньи, словно они были желтыми кусками ее отражения в зеркале. У женщины, трогавшей ее голову, были желтые глаза. Сонтейн положила руку ей на щеку. И они положили руки на свои щеки.
Она пошевелила пальцами ног.
И ведуньи пошевелили.
Наморщила нос.
И они тоже.
Но она не забыла, зачем сюда пришла.
— Кто-то сбежал с моей пусей.
Желтые глаза окружали ее со всех сторон.
— Мы не можем сказать, где она.
— Почему? Я знаю, что вам известно!
Она и правда знала, она была ими. Но тогда и она должна знать. Она покачала головой.
Заговорила женщина с острыми розовыми рогами:
— Ты можешь получить все, что хочешь, и без нее.
Это был не упрек, но Сонтейн с издевкой цыкнула зубом, и они сделали то же самое. Вот почему она не любила ведуний. Вечно говорят загадками. Почему они не могут выражаться просто и ясно? Не переставая цыкать, они взяли ее за руки — вероятно, это означало, что она сама взяла себя за руки?
Желтое помещение наполнилось характерным для ведуний светом и ощущением странности.
Завьеру снится, что Найя вернулась: на ее лице одни глаза без век, глазницы растянулись до лба, рот и нос уродливо скукожились. Она возвращается к нему в погребальном саване, словно шуршащий сверток, и выглядывает из-за двери. Он стискивает зубы, протягивает руки к ее мертвому мягкому телу, но тугие жгуты развязываются слой за слоем, обнажая кожу туловища и головы, змеясь из-под языка и из глубин ее черного пищевода, трепеща под порывами сверхъестественного ветра, грозящего сбить обоих с ног. Он пытается противостоять ветру, прикрывая ладонью глаза, глядит на молочное солнце и видит, что тонкие муслиновые лоскуты привязаны к океану.