Но сегодня его беспокоила вовсе не сексуальная неразборчивость Сонтейн, а собственная вопиющая неспособность улаживать конфликты. Но сейчас все было хорошо. Если бы только к нему прислушивались. Разве он не делал для них все, что мог?
Он еще отпил из бутылки. Он мечтал о реках денег, вытекавших в море из окон склада игрушек и из дизелей грузовых судов, вывозивших его товар за границу.
Когда он показывал людям деньги, те становились очень покладистыми. Он налил себе на ладонь белого рому и умастил им шею и лицо. Проблему представляли те, кто высказывал мнения. Какие же они все горластые, сварливые. Эта радиоведущая Ха — лучший пример таких малоприятных рупоров мнений, а ему придется снова ее терпеть сегодня вечером, на конкурсе красоты.
После выборов взятки на местные радиостанции по-тихому приведут к переменам в ее жизни.
Первая на архипелаге женщина-ведущая, да уж.
Некоторое время он сидел смирно, кусая язык, пока не сплюнул кровь на росший под окном белый антуриум.
Над горами и домами поднимался розовый туман. За те три года, что он провел за границей, его чествовали во многих странах. Он видел цветущие вишни в Корее и бирюзовое море на Кубе. Слышал львиный рев в зоопарке в Румынии. Он пересекал пустыни, летал на самолетах, видел башни небоскребов, заполнившие столько пространства и земли, что он диву давался, как получается, что мир такой огромный и крошечный одновременно. Но нигде он не видел, чтобы горы покрывались багрянцем так, как здесь: каждый вечер ровно без четверти девять.
Как много бесценных вещей на этой земле, слишком много людей. Люди были как бабочки. Порхали туда-сюда, мельтеша разными цветами и формами. Бабочки зрительно различали только оттенки красного, зеленого и золотого: ему это нравилось, как и поговорки стариков. Молодые бабочки не чувствуют приближения шторма. Настоящие бабочки ощущают вкус своими ножками.
А еще был мотылек.
Он выдвинул ящик и вынул коробочку. Сунул в нее нос. Он никогда не разбирался в свойствах потребляемых продуктов; это не для него — забивать себе голову типами и свойствами. Какая разница, если то, что ты ешь, приятно на вкус и после него ты хорошо себя чувствуешь. Но дурманящие мотыльки — это совсем другое. Покорение, победа — вот какой у них вкус! До случившегося пять лет назад мотылькового мора он и принимал всего-то несколько пьяных бабочек за ужином. Но стремительное размножение мотыльков привело к рождению чрезвычайно интересных разновидностей, и одним розовым вечером — таким же, как сегодня, — он потянулся к куче дохлых насекомых, подарку, принесенному каким-то надоедливым землевладельцем, вымаливавшим себе налоговую льготу, — чисто из любопытства, имейте это в виду, — и внезапно он… ну, как бы это сказать?