Отличался Льюис не только разнообразными дарованиями и неисчислимыми профессиями, но и запоминающейся внешностью. Низкорослый, лицо умное, на редкость некрасивое – драматург и романист, друг Диккенса Дуглас Джерролд называл его «самым уродливым человеком в Лондоне». Густые, спутанные волосы, взлохмаченная борода, несуразно большой рот, узкие плечи, крошечные ручки и ножки, при этом огромная голова и глубоко посаженные глаза. Зато – бездна обаяния; такого, как он, французы называют raconteur, а англичане – wit. Льюис и в самом деле был блестящим собеседником и острословом, способным поддержать любой разговор, от шутливого, легкомысленного, даже скабрезного, до самого серьезного, философского. Способным виртуозно, со знанием дела, хотя порой и излишне импульсивно, эмоционально, высказываться на любую тему, от «Системы позитивной политики Конта» до провала премьеры на сцене «Хеймаркета». Человек-загадка, он не устает удивлять литературное сообщество, никто не знает, что он в следующую минуту скажет, что выкинет; Теккерей заметил однажды, что ничуть не удивится, если увидит Льюиса, едущего по Пикадилли верхом на белом слоне.
В истории печатного слова Льюис, так много всего написавший, останется, прежде всего, благодаря трем книгам – «Истории философии в биографиях» (1845–1846), не устаревшей по сей день «Жизни Гете» (1855) и научному исследованию «Физиология обыденной жизни» (1859–1860). Когда Мэри-Энн в доме Чапмена в 1851 году с ним познакомилась, он был литературным редактором позитивистской еженедельной газеты «Лидер», которую сам же в 1850 году основал, где вел литературный и театральный разделы, под псевдонимом Вивиан писал статьи и рецензии, в которых всячески расхваливал «Вестминстерское обозрение», и напечатал серию статей об Огюсте Конте; со знаменитым французским философом-позитивистом его в свое время познакомил Милль.
Познакомилась и, как мы увидели, пусть и не сразу стала жертвой его безграничого обаяния и безграничных же интересов. Увлекся и Льюис умной, образованной, самобытной сотрудницей журнала, его сверстницей, с близкими ему взглядами.
«Дружба со Спенсером, была для меня точно луч солнца в тягостный, беспросветный период моей жизни, – запишет Льюис в дневнике в 1859 году. – Но обязан я ему гораздо большим, ведь это он познакомил меня с Мэри-Энн; я узнал ее, полюбил – и с этой минуты переродился. Ей я обязан всеми своими успехами, всем своим счастьем. Да благословит ее Бог!»
Увлекся, влюбился, однако же сделать предложение руки и сердца не мог – был женат, в 1841 году в возрасте двадцати трех лет женился по любви на хорошенькой девятнадцатилетней Агнес Джервис. Любовь, вспыхнувшая десять лет назад, давно, однако, остыла: с женой, сошедшейся с Торнтоном Ли Хантом, сыном известного поэта, журналиста и критика Ли Ханта, давно жил врозь, но развестись, по тогдашним законам, не мог, и это при том, что Агнес, его законная жена, рожала от Торнтона Ханта (кстати сказать, соиздателя «Лидера») детей, которых – трогательная деталь – Льюис признавал своими, отправлял учиться за границу и содержал на протяжении многих лет. И их мать, к слову сказать, содержал тоже.