«Знаешь, я сегодня с тобой не пойду. Когда вернешься, меня не беспокой, я буду очень занята».
Так переводчик Штрауса, Фейербаха и Спинозы, редактор журнала и эссеист Мэри-Энн Эванс в одночасье превратилась в романиста Джордж Элиот. Нет, не в одночасье: некоторое время назад Мэри-Энн уже бралась за перо, однако дальше описания стаффордширской деревушки, где должно было происходить действие, дело не пошло, всегдашняя неуверенность в себе взяла вверх над литературными амбициями, и вскоре она распростилась с надеждой стать писателем:
«Отчаялась, как и во многом другом в жизни».
Теперь же она почувствовала себя уверенней, романы, правда Джордж Элиот начнет писать позже, в тот вечер она садится за «Сцены из жизни духовенства» – три повести, объединенные невеселой судьбой трех сельских пасторов из английской глубинки и основанные – как и будущие романы – на воспоминаниях своего детства и отрочества.
В названии первой книги-трилогии Джордж Элиот напрашивается эпитет: «Сцены из жизни провинциального духовенства». Провинция, сельская Англия – конек начинающей писательницы, всегда ведь важно, особенно если только берешь разбег, писать то, о чем знаешь; провинциальную же Англию, сельские нравы Джордж Элиот знает досконально, правда о провинции ей известна с самого детства, этой правдой – обычаями, привычками, речью – она и поделится с читателем и в трилогии, и в первых трех романах. Подчеркнем: неприукрашенной правдой: позитивистка Джордж Элиот настаивает на документальной точности, заявляет о необходимости «обуздывать полеты своего воображения», документальность противопоставляет «сенсационности», которую презрительно называет «произвольной картиной» („arbitrary picture“) и рекомендует всячески избегать. Сравнивает художника со свидетелем, выступающим на суде под присягой.
Первая повесть, «Невзгоды его преподобия Амоса Бартона» («Какое прекрасное название!» – похвалил жену Льюис), задает тон трилогии в целом: невзгоды преследуют всех трех незадачливых героев «Сцен». Викарий из Шеппертона Амос Бартон не пользуется популярностью у прихожан и их расположения добивается лишь ценой постигшего его горя – смерти жены, красавицы Милли. Мейнард Гилфил, пастор в Шеппертоне, предшественник Бартона, страдает от безответной любви: дочь итальянского певца Катерина Сэстри эксцентричному Гилфилу взаимностью не отвечает, предпочитает ему легкомысленного капитана Энтони Уиброу. В конечном счете, Катерина все же разочаровывается в светском хлыще и становится женой Гилфила, однако счастье длится недолго, спустя несколько месяцев она умирает. Джордж Элиот сравнивает Мейнарда с высохшим деревом, лишившимся жизеннных соков. Не лучше складывается судьба и героя третьей повести «Покаяние Дженет», преподобного Эдгара Трайна. Приехав в Милби, промышленный городок, погрязший в религиозной апатии, Трайн, аскет и евангелист (как и Роберт Эванс), вступает в борьбу за души прихожан с юристом Демпстером, человеком безжалостным и опустившимся. Демпстер внезапно умирает, но воспользоваться победой над ним Трайн не может – умирает от чахотки и сам; герои Элиот вообще до финала доживают далеко не всегда. И Бартон, и Гилфил, и Трайн благородны и помыслами чисты, веротерпимы, как и их создательница, – и при этом все трое терпят в жизни поражение: вера их не спасает. А ведь должна была бы – если следовать канонам нравоучительной литературы. Но Джордж Элиот нравоучительную литературу не пишет, к тому же она, как мы знаем, отошла от догматов англиканской веры и, соответственно, – от всепобеждающей, излечивающей душу, даже самую грешную, религиозной морали.