Сегодняшнему читателю, привыкшему к фотографиям очкарика, на которых Чернышевский выглядит узкоплечим хилым книжным слабаком, трудно вообразить эту невероятную силу человека, десяток лет к этому времени проведшему в заключении. Но если бы не было этой силы, он бы вряд ли выжил.
А писать – все равно писал. И это, наверно, больше всего давало силы на жизнь. Как пишет А.А. Демченко, по приезде в Вилюйск Чернышевский не сразу принялся за продолжение беллетристических сочинений, которыми был занят последние годы. В.Н. Шаганов, побывавший у него с П.Ф. Николаевым в конце апреля 1872 г., засвидетельствовал, что писать еще не начал. Он говорил, что услышавши о приезде к нему жандармского офицера, он предполагал обыск и потому уничтожил свои рукописи, о чем, особенно об уничтожении «Рассказов из Белого Зала», он, очевидно, очень сожалел.
В октябре 1872 г. он обращается к князю Голицыну, адъютанту генерал-губернатора Синельникова, с просьбой, не разрешат ли ему списаться в Петербурге, чтобы ему присылали книг для переводов, и эти переводы он мог бы отсылать в Петербург. Голицын категорически заявил, что это желание Чернышевского не будет удовлетворено. Жестокость необъяснимая, абсолютно жандармская, в духе императора.
Следующий случай вновь заявить о своем желании получить выход в печать представился через год в связи с приездом полковника Купенко. В передаче жандарма слова Чернышевского о воспрещении печататься звучали так: Это единственный источник моей семьи, которую я обязан поддерживать своим трудом. Рапорт полковника содержит также ценное для биографа сообщение о литературных занятиях писателя. «При втором моем посещении, – писал Купенко, – Чернышевский заявил, что время он проводит в чтении и письме, излагая на бумагу сюжеты своих литературных трудов, и когда они укрепятся в его памяти, то уничтожает их. Сначала он написал до 15 романов, а теперь пишет очерки из всеобщей истории человечества». Романы – конечно, результат труда за все время пребывания в Сибири. А об очерках умолчать было невозможно, поскольку полковник изъял эти рукописи при обыске. К рапорту были приложены, кроме «а) Акта обыска в помещении Чернышевского», «б) 12-ть листков его рукописей в) Тетрадь переписанных рукописей». В «Акте» заявлено: «Бумаги, писанные рукою Чернышевского, по краткости времени и неразборчивости его почерка, при обыске не прочтены, а в числе двенадцати отрывков отобраны и припечатаны»>5. Эти двенадцать листков автографов не сохранились в жандармском деле, а оставшиеся здесь копии, выполненные тогда же в Вилюйске, включают три варианта «Очерков содержания всеобщей истории человечества», отрывки под названием «Рассказы А.М. Левицкого» (См.: XIII, 884–885) и текст стихотворения, начинавшегося строками «Песня битвы с Газдрубалом, песня стонов и мольбы…» Сохранение «Рассказов А.М. Левицкого» показывает, что автор не оставлял мысли завершить роман «Пролог», в который составной частью входила повесть о Левицком. «Песня битвы с Газдрубалом…» – отрывок одного из вариантов поэмы «Гимн Деве Неба», посланной, как увидим ниже, в полном виде редактору «Вестника Европы» М.М. Стасюлевичу в 1875 г. Начало работы над этим произведением, следовательно, относится к 1873 г. «Очерки содержания всеобщей истории человечества» представлены лишь вариантами «Предисловия», объясняющего цели и задачи труда.