Чернышевский писал императору уже из Вилюйска (1879), прося справедливости к семейству старообрядцев, незаслуженно, на его взгляд, загнанных за Вилюй: «Каковы бы ни были мои политические мнения, но смею сказать о себе, что я не обманщик» (Чернышевский, X, 518). Ничего не получилось. Император боялся независимого ума, не регламентированных церковью религиозных исканий больше всего на свете (все это из разряда независимого ума, что принять он не мог). Александр Николаевич, если называть все своими именами, был вынужден провести реформы, чтобы уцелеть, опасаясь возможного бунта, о чем предупреждал его отец император Николай, но по характеру, «по жизни», как сейчас говорят, он был законченный мерзавец, на совести которого беспощадное подавление польского восстания, десятки сосланных на каторгу, десятки повешенных и, конечно, главная его мистическая ошибка, в которой сказалась вся мелочность его характера, это бессрочная тюрьма для абсолютно невиновного человека. У нас пишут о его благородстве всякие другие Александры Николаевичи, интеллектуальные прилипалы и воры. Но дело даже не в отсутствии благородства, а в отсутствии геополитического размаха. Он подавил Польшу (чтобы не смела идти против власти, но не понимая имперской задачи страны), продал за малые деньги Аляску, продал Курильские острова и побоялся разрешить великому полководцу, герою Плевны, «белому генералу» Скобелеву взять Стамбул, когда тот стоял уже у ворот турецкой столицы. А сколько проблем для империи было бы решено в будущем! А потом таинственная смерть Скобелева, в котором он увидел возможного претендента на власть. Как некогда был убит по приказу Василия Шуйского большой полководец Скопин-Шуйский, только что спасший Россию от казачьего разбоя. Это Россия тоже до сих пор расхлебывает.
Расхлебывает Россия и отказ от реформ, к которым звал Чернышевский. Возможно, миновала бы страна и все революции, проведи император вовремя реформы.
Ходатайства и попытки освобождения
Император не желал понимать, кого он лишается, загоняя Чернышевского в болота Вилюйска. Но понимали русские интеллектуалы. Хотя бы переводы разрешили! Пыпин ходатайствовал перед Третьим отделением о разрешении «хотя переводных работ». Сенатор К.Г. Репинский (бывший соученик Г.И. Чернышевского по Пензенской духовной семинарии, которому отец НГЧ уступил свое место сподвижника Сперанского) не остался равнодушен к судьбе сына друга детства и 22 октября 1877 г. подал свое ходатайство на имя шефа жандармов (всего-то – разрешить переводы!). 26 ноября пришел ответ, что положение семейства Чернышевского не может быть облегчено тем способом, к которому Вы изволили придти… Опять можно повторить: ничем не оправданная тупая жандармская жестокость. Но дело было не только в жандармах.