Эмма ужасно на себя сердилась. К тому прибавлялась злость на Фрэнка Черчилля, что значительно облегчало ее ношу… К счастью, хотя бы за Джейн Фэрфакс можно было теперь не беспокоиться. Хватит тревог и за Харриет. У невзгод и болезней Джейн была, очевидно, одна общая причина, и будет от них одно общее лекарство. Миновали для нее дни ничтожности и бед. Совсем скоро поправится ее здоровье, совсем скоро станет она счастливой и богатой. Теперь Эмма понимала, почему ее вниманием так пренебрегали. Она получила ответы на многие вопросы. Несомненно, причиной была ревность. Джейн видела в ней соперницу – неудивительно, что все ее попытки помочь и проявить заботу отвергались. Поездка в хартфилдском экипаже звучала для Джейн словно пытка, а маранта из хартфилдских кладовых казалась ядом. Теперь Эмма все поняла. Постаравшись по мере сил не думать о несправедливости и успокоить свои корыстные и гневные мысли, она признала, что Джейн Фэрфакс заслужила и высокое положение, и счастье. Но бедная, бедная Харриет! Все свое время и все сочувствие Эмма теперь обязана подарить ей. Она с печалью и страхом думала, что второе такое разочарование окажется тяжелее первого. Иначе и быть не может: нынешний предмет ее чувств во всем превосходит предыдущий, а его влияние на Харриет, очевидно, сильнее, ведь она стала столь сдержанна, научилась прекрасно владеть собою… И все-таки Эмма обязана рассказать эту горькую правду – и чем раньше, тем лучше. При прощании мистер Уэстон попросил ее держать новость в секрете: «Пока что все должно оставаться в совершенной тайне. Мистер Черчилль очень на этом настаивал из уважения к памяти совсем недавно ушедшей жены. Мы все согласны, что того требуют приличия». Эмма дала обещание молчать, но для Харриет следовало сделать исключение. Того требовал высший долг.
Несмотря на досаду, она не могла не подумать, как забавно сложились обстоятельства: она оказалась на месте миссис Уэстон, ей предстоял тот же мучительный и щекотливый разговор. Тревога, с которой та сообщала известие, теперь передалась самой Эмме. От звука шагов и голоса Харриет ее сердце забилось чаще – так, наверное, чувствовала себя бедная миссис Уэстон, когда ее подруга входила в Рэндаллс. Вот бы и закончилось сейчас все так же просто!.. Но на это, к несчастью, надежды не было.
– Вот это новости! – воскликнула Харриет, торопливо заходя в комнату. – Ну не поразительно ли, мисс Вудхаус?
– О каких новостях речь? – ответила Эмма. По виду и голосу Харриет невозможно было понять, знает ли она уже о помолвке.