— Терри, побойся бога, им от роду меньше суток, у них ещё желтковый мешок не рассосался, — кабинка плавно стартовала. Вокруг нас исчез свет. В салоне загорелась лампочка.
До прибытия на станцию назначения осталось 42 минуты, 32 секунды.
— Какой мешок? — судя по всему, таких подробностей из жизни птиц Терри не знал.
— Желточный. У цыплят есть, которые из яйца вылупляются.
— А при чём тут Альдарионы?
— А они, на твой взгляд, откуда появились? В яйце выросли, точнее, в коконе. Но почти то же самое.
— А ты это всё откуда знаешь? Система такие подробности не выдаёт, — Терпсихор не скрывал любопытства.
— Я вырос на очень мелкой станции, там население всего полсотни миллионов. Но у нас было развлечение, общестанционное, мы им очень гордились, к нам летали настоящие туристы, чтобы посмотреть. Мы разводили певчих птиц. Конструировали их, заказывали на других станциях с доставкой первым классом. Каждый мальчишка на Будапеште восемь разводил пташек. Мы соревновались, у кого питомцы красивее поют, — неожиданно в памяти всплыли, кажется, давно забытые детские воспоминания.
— Живой, а Живой…
Терри ткнул пальцем меня в плечо.
— Чего?
— А эти твои, Альдарионы, они хоть кукарекают?
Я повернул голову и пристально посмотрел на Терри. Открытое забрало не закрывало моё лицо, и я смог подавить собеседнику на нервы своим новым взглядом.
— Сейчас проверим, — я повернул голову обратно к биомашинам. — Стая, голос!
Альдарионы запели, другого слова я просто подобрать не могу. Очень мелодичный свист, где длинные трели сменялись короткими переливами, а те уже завершали песню короткими, пульсирующими звуками. Выходило очень красиво.
Под такое музыкальное сопровождение мы и ехали. Рассказал Терри о своих новых возможностях.
Терри слушал в пол-уха. А я следил за лицом собеседника: он становился всё более рассеянным и встревоженным. Короче, нервничал.
— Чувак, а знаешь, как моих Альдарионов зовут? Вот этот, которые с красной мордой — Астрамарк. Потом Химико, это тоже от корпов. Тайкор. Внезапно — Ганжубас, с этим вот пятном зелёным в форме банана. Пьеемонтшесть. И, ещё более внезапно — Коныскельды и Бадигулжамал.
Терри рассеяно улыбнулся, а потом, уже не пряча тревогу, поднялся на ноги.
— Что за суета? — решаю лениво уточнить.
— Лабиринты — это не подземные локации. Нас везут в другое место, — коротко ответил Терри.
— А нам какая печаль? — я был настроен благодушно. Меня искренне веселило лицо Терпсихора на сохранённом фото. Уж очень оно фактурное вышло.
— Такая, Живой, что я заточен под прохождение стандартной бочки, и сильно не рад, что она внезапно решила пройти эволюцию! — собеседник мало что по потолку тараканом не бегал. — А в новой местности я выживаю далеко без гарантии.