Рида нетрудно представить в сутане, стоящим на службе за спиной епископа, но Кирихаре трудно поверить, что кто-то всерьез принимал его за священнослужителя. В отличие от Салима или Эчизена, которые органично выглядели и, кажется, действительно срослись со своими одеяниями, на Риде сутана смотрелась бы карнавальным костюмом. С его живым лицом, подмигиваниями, жестами, безобразием на голове он выглядел кем угодно, но не священником.
— Что мы ищем? — наконец спрашивает Кирихара.
Рид трет щеку, морщится от боли, отдергивает руку и жалуется:
— Скажи, если найдешь тут дверь в подвал. Всю жизнь был уверен, что она тут, но ни хрена не вижу.
Хорошо, дверь в подвал так дверь в подвал — если она вообще уцелела. Кирихара перелезает через покрытые сажей обломки скамей и спрашивает:
— Как ты начал работать на Церковь?
Он пытается начать этот разговор, окей? Может, не самым удачным образом, да, но спрашивает он не из вежливости: его не интересуют сухие строчки досье, их он знает наизусть. Ему интересно, что Рид расскажет сам.
— В этой истории фигурируют два ящика «Блу Риббона», литровая банка кокаина и Кевин Спейси; ты уверен, что хочешь…
— Рид, — просит Кирихара.
Тот хрипло смеется, коротко, но искренне. Потом признается:
— Я был глупым, наглым пацаном, который думал, что он тут самый умный. Еще я думал, что кто-кто, ну а я уж так точно смогу всех обмануть и выгрызть себе кусочек лучшей жизни, а не буду торчать до восемнадцати среди побоев и дедовщины.
— Дедовщины?
— После смерти папаши я попал в детский дом на самой окраине Препедана. Там город почти сливается с деревушками… Паршивое местечко, доложу я тебе.
Рид замолкает, плечом сталкивая какой-то обломок, чтобы заглянуть в угол одной из уцелевших стен. Разочарованно вздыхает и продолжает:
— Долго не протянул, сбежал. Потом начал работать курьером, перевозить гашиш для одной мелкой банды… Потом другие наркотики — для другой… Те перешли дорогу ребятам в сутанах, дилеры меня кинули, и я подумал: ну все. Церковь Ласкано, привет. Закатают в бетон по католическому обряду. — Он перескакивает через остатки какой-то стены и оглядывает этот постапокалиптический пейзаж. — Так и познакомился со стариком.
— А он взял тебя на работу?
— Нет, ну сначала он попытался меня пристрелить, — смеется Рид, и его смех разлетается над обломками церкви, гонимый ветром, — а когда у него не получилось — да, взял на работу.
Логично. Кирихара бы засомневался, если бы узнал, что здесь в священнослужители принимают как-то иначе.
— А ты? — спрашивает Рид, беря направление на северо-запад. — О, дверь!