— А когда ты впервые заметил… странности, Максим? — продолжая сохранять внешнюю невозмутимость, опрашивал парня полковник «конторы».
— После последних «тетрадок». Первые были хорошие, очень даже нужные. Отец переделал автомобиль, чтобы вместо бензина водой заправляться. Потом автономное электричество запустил. А вот мать… перестала готовить. Я консервами питался, да картошку сам жарил. Они тогда, вместе с сестрой ещё со мной говорили. А потом, когда следующие Послания получили, словно меня и нет рядом, мимо пройдут — даже не взглянут. Тогда-то я и понял, что они начали меняться. Ведь не могли же просто так разлюбить и забыть. То все: «Максимка! Максимка!», а тут, вдруг, проходят мимо, будто я пустоё место. Когда получили шестую и седьмую «тетради», принялись изменять и дом.
— Как это — изменять дом? — немного растерянно перебил парня внимательно слушавший лейтенант. — Ты мне об этом ничего не говорил.
— Да не знаю я, как… Увеличился он внутри, очень сильно. Разросся как-то, стены в комнатах разбежались далеко-далеко в стороны, так, что и конца им не найдёшь. Там и потеряться теперь легко. Я как-то решил в центр кухни пройти, полдня проблуждал, пока до стены добрался. Думал конец мне, никогда уже не выберусь. Ещё заметил в центре, где побывал, вход куда-то, искривлено там всё — воздух, любой предмет, что увидишь. И ещё… Ещё при мне из центра искривления насекомое какое-то вылетело… Я таких ни разу не видел — крупное, величиной с мою голову…
— А что ты ещё заметил после того, как появились остальные «тетради»? — внутренне Полевой был готов уже услышать всё, что угодно.
— Ну, я же говорю — изменились они. Стали прятать лица, открытые участки кожи, глаза под очками… И передвигаются не так, как раньше… Как-то то рывками, то словно плывут над полом. А потом соседи к нам все перешли по улице… Они вместе после последнего Послания принялись в подвале какую-то машину строить. Уходят в центр кухни, ну, туда, где я чуть не потерялся, где вход видел, и приносят с собой предметы разные. Я раз заглянул, большую штуку соорудили, а часа два назад она… заработала. Загудела тихо. Ну, я тогда и к вам. Выхожу на улицу, а на ней пусто, ни одной живой души.
— Скажи мне, Максим, — неожиданно строгим голосом прервал рассказчика полковник ФСБ, — а ты сам, лично, получал предназначенные тебе «тетрадки»?
— Да, конечно, — простодушно сознался мальчик и недоумённо посмотрел на Полевого, — у нас, в деревне, их всем доставили. А вы разве ничего не получали?
Олег Петрович промолчал. Его давно мучил вопрос по поводу того, почему он оказался обделённым вниманием.