– В этом нет необходимости. У тебя в запасе полно времени.
– Полно времени для чего? Для того, чтобы подыскать другую? Но если мне понравится эта, с ней я и захочу остаться.
– Чисто гипотетически?
– Да, чисто гипотетически.
– Вы сможете принимать решения совместно.
– Послушай, я во многом профан. Но молодежь вообще… не умеем мы заглядывать вперед. Курево. Пенсии. Фастфуд. Все вот это. Ты согласна жить с человеком моложе себя? Значит, принимай его как данность.
Он считал эти советы вполне взвешенными. Люси, похоже, решила их запомнить – на перспективу.
Или, например, такая дискуссия совершенно не к месту:
– Ну-ка, ну-ка.
Он воспринял это как руководство к действию и прижал ее сильнее.
– Нет. Нет. Погоди.
Он остановился.
– Ты ведь скажешь, когда тебе станет невмоготу и захочется это прекратить?
– Ты о чем?
– Когда у меня все обвиснет и надоест тебе до предела. Хотя бы там, где сейчас были твои руки. Мне-то не видно. Я даже не представляю, как выглядит моя попа.
– Мне из такого положения тоже не видно.
На первых порах у нее нередко возникали подобные мысли. Она стеснялась при нем раздеваться, но, поскольку он не критиковал того, что видел, ее бдительность угасла. Однако теперь на смену этому пришло другое: она примирилась с тем, что открывается его взгляду в данный момент, но тревожилась о некоем туманном отрезке будущего. Нынче вопрос о сроке годности, судя по всему, больше ее не мучил. Ее терзали, как она считала, вариации на тему деторождения. Одна минута сменяется другой, проходит год за годом, и течение времени добавляет морщин к дряблости и дряблости к морщинам; кто наблюдает этот процесс изо дня в день, тот поначалу не видит ничего дурного, но в какой-то миг весь этот ужас выплывает на поверхность и бросается в глаза.
Она лежала рядом с ним.
– Я что, обязан тебя информировать? – спросил он.
– Как раз об этом я тебя и прошу.
– Мне станет невмоготу. И ты сама поймешь.
– Я не собираюсь в угоду тебе семь раз в неделю ходить на пилатес.
Она сама удивилась, насколько желчно прозвучала эта фраза. В ней маячил образ «факмена», как будто это Джозеф требовал, чтобы она семь дней в неделю ходила на пилатес.
– О’кей, – сказал он.
– Разве что по своей воле. А не по твоей.
– О’кей.
– И не каждый день.
– Прекрасно.
– Это все, что ты можешь сказать?
– Послушай. Мы остановились или как? Если мы остановились, я подумаю, что тут можно сказать. А если собираемся продолжить, то…
– Я не знаю, остановились мы или нет.
– А когда будешь знать?
– Когда ты прекратишь повторять «о’кей».
– Значит, если я правильно отвечу на твой вопрос, мы продолжим? Боюсь, мне не под силу осчастливить тебя правильным ответом. Давай остановимся, да и все.