– Я от этого избавлен.
– Простите, от чего?
– От «Икс-бокса». У меня две дочери.
– Вот оно что. Повезло вам. И что заменяет им стрелялки?
– Преимущественно книги.
Люси приставила два пальца к виску и мысленно застрелилась. Майкл хохотнул.
– Поймите правильно. Чтиво, если хотите знать, весьма низкопробное. Всякие антиутопические напасти.
– Ужас какой. Хорошо, что мои сыновья от этого далеки и все выходные просиживают, разинув рот, перед мониторами. Дочери живут с вашей бывшей?
– Да. Ко мне приезжают по субботам раз в две недели. Банальная история.
– И как вы к этому относитесь?
– Ну как – разумеется, болезненно.
Люси прикинула, что обречена выслушивать различные версии одной и той же истории еще лет десять, а то и пятнадцать, пока не начнет встречаться с мужчинами, чьи дети поступили в колледж. А кроме того, ей стало любопытно, скажет ли хоть кто-нибудь из ее новых знакомых: да это же просто офигеть! Я их поддерживаю материально, я с ними вижусь, но остальное время принадлежит мне. В такой возможности она тут же усомнилась. Прежде всего, это против правил. При всей свежести ощущений ей не следует завязывать ни сексуальных, ни эмоциональных контактов с таким мужчиной.
– Могу себе представить.
Ну вот. Приличия соблюдены, можно двигаться дальше.
В качестве первого они выбрали какое-то блюдо на двоих – из креветок, обильно приправленных чесноком, и она, естественно, начала думать, есть ли у нее в сумочке жевательная резинка и не обидится ли он, если по пути домой она предложит жвачку и ему. А потом она стала думать, какой в этом будет подтекст – насколько прямолинейный и насколько ханжеский, а потом забеспокоилась, как бы он не заметил, что она задумывается о том, чего следует и чего не следует ожидать в дальнейшем, и не уделяет внимания текущей беседе. Она взяла себя в руки и развеяла все тревоги относительно жвачки.
Разговор зашел о писательском ремесле, потом о преподавании, о референдуме. (Майкл высмеял мысль о том, что страна когда-либо проголосует против своих собственных экономических интересов, и Люси прониклась его убежденностью.) Поговорили также о своих неудачных браках, и его объяснения краха собственной семейной жизни не отличались ни легковесностью, ни своекорыстным самобичеванием. Он ей нравился. Она пригласила его к себе на бокал вина, и он ответил ей взглядом, изображающим страх. Но при этом с улыбкой.
– Джозеф – Майкл. Майкл – Джозеф.
Они пожали друг другу руки.
– Как издательство, – сказал Майкл.
Джозеф ответил ему непонимающим взглядом.
– Есть такое издательство, «Майкл Джозеф», – пояснил Майкл.