Пропавшая карта (Куинн) - страница 71

– Кто давит?

– Это из-за нераскрытого убийства в твоей юрисдикции?

– Почему ж нераскрытого? Убийца – Мэтти Комо. Осталось просто поймать его.

– И как же ты это сделаешь?

– Карстерс с людьми прочёсывает горы. Он полагает, что они его уже выследили. Кроме того, мы привлекли полицию штата и ФБР.

– Стало быть, счастливая развязка уже близка?

– Совсем близка.

– Рад это слышать, – кивнул Маховлиц. – И в связи с этим вы, я уверен, мечтаете вернуть эту собаку миссис Редди. И вот это добавить, – Маховлиц протянул шерифу букет.

Тот посмотрел на цветы так, будто не знал, что это. Я наверняка многого не знаю, но уж что такое букет – даже мне понятно. Шериф, это цветы. Что с тобой?

– С какой стати я стану это делать? – спросил он.

– Чтобы показать своё великодушие.

– А? Но я вовсе не великодушен!

– Я знаю, Ханцингер. Но вам придётся прикинуться.

– С чего бы это?

– Чтобы доставить мне удовольствие. А когда кто-то доставляет мне удовольствие, оно окупается ему сторицей. Я думал, ты в курсе.

Шериф уставился на мистера Маховлица, потом отвёл глаза и взял цветы. Мистер Маховлиц почти сразу развернулся и пошёл прочь. С улицы послышался шум отъезжающей машины.

– Иммлер! – позвал шериф. – Иди сюда.

Где-то неподалёку открылась дверь, и по коридору заспешил Иммлер.

– Что случилось? – спросил он.

Ханцингер сунул ему в руки букет:

– Отнеси это миссис Редди в гостиницу «Блекберри хилл». Я сказал. И собаку прихвати.

Иммлер сморгнул:

– Её собаку?

– Ты что, плохо слышишь? – рявкнул шериф.

Я допускаю, что он прав: уши у Иммлера совсем крохотные даже по человеческим меркам. Маловероятно, что ими можно нормально слышать.

– Я просто не понимаю, – начал он.

– А зачем тебе понимать? – продолжал сердиться шериф.

– Я люблю понимать, что происходит.

– А работу свою ты любишь, Иммлер?

– Да, конечно люблю.

– И кто же тебе её дал?

– В основном вы, хотя я, разумеется, высококвалифи…

Шериф знаком прервал его:

– Вот тебе и главное, что нужно понять, – сказал он. – Доложишь после исполнения.

И шериф вышел. Иммлер открыл зарешечённую дверь:

– Давай пошевеливайся. – Он обозвал меня плохим словом.

Я вышел и тут же испытал огромное желание вцепиться ему в лодыжку! Можете в это поверить? Разумеется, я понимал, что это будет огромной ошибкой, так что просто поплёлся за ним по коридору, держась в пределах досягаемости, но ничего не предпринимая. Не стоит портить этот момент моей жизни: он довольно приятен, если не считать тяжёлого взгляда, каким Дроган смотрит мне вслед. Это ощущение не отпускало меня даже уже на парковке.

В обратный путь из библиотеки мы отправились так же, как пришли: Хармони пешком, а я в рюкзаке, который она, как я уже рассказывала, надела на грудь, потому что смотреть вперёд мне нравится больше, чем назад. Выходя, мы чуть не столкнулись с входившим мужчиной, который нас вообще не заметил. Его мысли явно витали где-то очень далеко. У людей в таких случаях делается очень специфическое выражение лица. Но это бывает с ними довольно часто, так что ничего особо занимательного в этом не было. А вот что было очень занимательно – что я прежде уже видела этого человека, хоть и только издалека. Но такую рыжую бороду трудно не заметить и невозможно забыть. Это был тот самый тип, который ждал в машине у нашего дома, пока мисс Мэри Джонс из дома 419 Б по Зитер-стрит в Бруклине, Нью-Йорк, – хоть это и не настоящие её имя и место жительства, если я ничего не упустила, – забирала вещи, оставленные господином Лемэром, включая открытку. Ту самую, которую нам теперь не удастся продать мистеру Маховлицу. А это ужасно, потому что наше финансовое положение очень печально. Визит мисс Мэри Джонс имел ещё какие-то последствия, смысл которых я могла бы постичь попозже, если бы захотела. Но сейчас мне хотелось лишь насладиться прогулкой. А первое, что я всегда делаю, оказавшись на улице, – осматриваюсь в поисках птиц. В этот раз я принялась за то же самое, но тут Хармони сказала: «Упс», – развернулась, и мы направились обратно в библиотеку.