Мартин Скорсезе. Главный «гангстер» Голливуда и его работы (Шон) - страница 61
В конечном счете спасителем проекта стал Майкл Овитц, человек, который заключил контракт на съемку фильма «Цвет денег» и который к концу 1980-х годов стал соучредителем компании CAA (Creative Artists Agency), то есть едва ли не самым влиятельным человеком в Голливуде. Его сотрудничество со Скорсезе навсегда изменит ход всей карьеры режиссера. Оно позволит не только с нуля реализовать такие проекты, как «Последнее искушение Христа», «Славные парни» и «Эпоха невинности», но и даст возможность Скорсезе создать при своем офисе в Верхнем Манхэттене собственный кинематографический фонд в комплекте с монтажной комнатой и просмотровым залом. «Это все сделал Майк, — говорил Скорсезе своим посетителям. — Я очень многим обязан Майку Овитцу».
Однажды осенью 1986 года Овитц пригласил Скорсезе в свой дом в Брентвуд-парке, Лос-Анджелес. Это был большой белоснежный особняк в неогеоргианском духе, стены которого были увешаны произведениями Пикассо и Дюбуффе.
«Вы знаете, на что хотите получить деньги?» — спросил у него Овитц.
Скорсезе засмеялся. На данный момент деньги его не волновали. На съемках фильма «Бешеный бык» он и Де Ниро в знак доверия поделили заработанные деньги поровну. На съемках «Цвета денег» он отдал свою зарплату в качестве страховки.
— Я хочу снять «Последнее искушение Христа», — ответил Скорсезе.
«Я никогда не думал, что эта картина встретит такое яростное сопротивление. Это, может быть, трудно понять сейчас, но в то время, когда я впервые задумал ее снять, я действительно думал, что фильм такого рода будет вполне приемлемым для зрителей».
На противоположной странице: Через пять лет после того, как компания «Paramount» отменила этот проект, Скорсезе наконец-то начал снимать «Последнее искушение»
Овитц улыбнулся:
— Я сделаю это для вас.
Скорсезе не поверил ни на секунду, что это возможно, но в течение трех месяцев Овитц заключил контракт с Томом Поллоком из «Universal» и Гартом Драбински, владельцем сети кинотеатров «Cineplex Odeon». В январе 1987 года Овитц позвонил Скорсезе.
— Какова ваша цена? — спросил он.
Скорсезе сообщил ему новый «ценник»:
— Всего ничего: шесть-семь миллионов долларов.
— Они помогут, — сказал ему Овитц.
Оставалось поговорить с Поллоком. Перед встречей Скорсезе очень нервничал, ему было не по себе от новой для него роли просителя. «Как вы себя чувствуете? — спросил его Овитц. — Пойдите завтра к ним и за обедом расскажите о своих идеях».
— Не знаю… Не знаю, смогу ли я…
— Что значит «не знаю»? — удивился Овитц. — Вы придете и скажете им, что сделаете самый лучший фильм за всю историю. Вот так и скажете.