Сперва мы даже не замечали, сколько продуктов с истекшим сроком хранения выбрасывают супермаркеты, но поняв, как дорого стоит пища и как скоро кончатся наши деньги, если все покупать в магазине, мы, точно крысы, отправились добывать себе пропитание ночью. Днем мы видели рядом с большими магазинами контейнеры серебристого цвета, но после закрытия их, видимо, затаскивали внутрь, во всяком случае, в темноте они нам не попадались. На тротуарах стояли только баки и мусорные мешки, которые утром заберет мусоровоз; чтобы узнать, есть ли в них что-нибудь съедобное, мне вовсе не надо было в них копаться, как это делали другие. Мы обнаружили, что с наступлением сумерек на улицах появлялась целая армия велосипедистов с большими сумками по обе стороны багажника. Лишь немногие из мешков с мусором, выставленных на улицу вечером, к утру оставались на том же месте. Разумеется, в первую очередь убывали в размерах и перемещались на приличное расстояние горы разрозненных предметов, не поместившихся в мешки. Но и до самих мешков всегда находились охотники: чтобы выяснить, что внутри, по мешку либо ударяли ногой, либо оттаскивали в сторонку, где его можно было хорошенько обследовать. Мне же достаточно было понюхать воздух сантиметрах в пятидесяти от зеленого или серого полиэтиленового мешка, чтобы сказать, есть ли в нем остатки пищи, даже если мешок был завязан. Но мне совсем не нравилась такая игра, мне это казалось недостаточно шикарным.
Мы попытали было счастья на рынке, потому что после закрытия там остается уйма овощей, но когда один продавец назвал нас «вонючими дармоедами» и закричал с пеной у рта, что еду надо зарабатывать, а не клянчить в отделе социального обеспечения, мы поняли, что наибольшие перспективы сулят все-таки супермаркеты, причем не ночью, а днем. Как-то раз утром из дверей большого продуктового магазина вышла заведующая с шариковой ручкой и бумагой в руке. Мы, с велосипедами наготове, оказались «совершенно случайно» метрах в десяти от нее. Мы оживленно беседовали, стоя одной ногой на педали велосипеда, будто только что встретившиеся на улице знакомые. Краем глаза мы наблюдали, как из задних дверей магазина грузчик выносил всевозможные коробки и ящики, составляя их у ног заведующей. Вывалив в контейнер содержимое коробки, дама всякий раз помечала у себя в ведомости: пять килограммов портулака, два пакета зелени, тридцать коробочек шампиньонов. Хорошо, что люди, вложившие столько труда в выращивание этой зелени и грибов, не ведали, что тут происходит.
Грузчик вынес ящик бананов, заведующая и его выкинула в контейнер, закрыла крышку на зажимы, записала последние цифры и ушла обратно в магазин. Я многозначительно посмотрела на тебя и вспомнила тот аппетитный коврик, который соорудила в первый день по приезде в деревню, тогда у меня тоже текли слюнки, почти как теперь. Да и ты сейчас стоял и облизывался, а потом прислонил велосипед к стене дома и целеустремленно подошел к контейнеру. Я поняла, что моя роль — тебя караулить. Ты отстегнул зажимы, положил обе руки на край контейнера и постоял неподвижно, собираясь с духом. Потом ты подтянулся на руках и нырнул головой в бак, так что верхняя часть твоего тела оказалась внутри, а ноги болтались снаружи. Как раз в таком положении ты и находился, когда из-за угла, так неожиданно, что я не смогла тебя предупредить, вышли двое полицейских. Ой, что будет, подумала я в испуге, ну почему они пришли именно сейчас, неужели им настучала какая-нибудь сволочь в штатском? Ты все еще висел, согнувшись пополам, на краю контейнера, когда оба полицейских одновременно заглянули внутрь. Секунду спустя они уже зашагали прочь. Они не сказали не единого слова, даже не переглянулись, выражение их лиц осталось точно таким же, как при появлении.