— Она купила для меня лука!
Доминик был готов радоваться мешку лука.
Дело не обходилось без жертв, причем иногда по нашей воле. В свое время, когда я первый раз вошла в комнату Питера в день моего приезда, я увидела, что к балке у потолка подвешен какой-то большой предмет. Предмет был тактично завернут в простыню, но после расспросов я выяснила, что это тело нэнни.
Позднее, незадолго до того, как Питер уехал в Лондон, к нам на двор пришел коренастый мужчина в резиновых штанах. Оказалось, это убойщик скота, которого пригласили забить Финдуса. Я зажала уши руками, но все равно слышала пистолетный выстрел, а потом я видела, как тело нашей свиньи повесили на приставной лестнице во дворе. Питер вытащил на улицу кухонный стол и даже не снял с него клеенку с красно-белыми квадратиками. В скором времени на столе уже стояла голова Финдуса, пятачком вверх, в то время как торс продолжал висеть вверх тормашками на лестнице, с беспомощно выставленными передними ногами. Потом человек в резиновых штанах разрезал ножом живот в продольном направлении. Обеими руками он принялся вытаскивать через этот длинный разрез тонны внутренних органов и складывать их в ведро, которое подставлял Питер. Это было то самое ведро, в котором мы носили воду из колонки на улице.
На следующий день скототорговец забрал у нас Амаридис в живом виде. На деньги, полученные за нее и за ее приятеля, Питер купил билет в Лондон. Впрочем, чем объяснить, что у Питера в стаде было всего только сорок две взрослые нэнни? Задавшись таким вопросом, я пустилась в мучительные подсчеты. Питер уже много лет приводил к своим девочкам на период спаривания бородатого гостя. Предположим, он делал это раз в два года, потому что, если верить справочнику, одну нэнни от родов до родов можно доить два года. Предположим, у каждой девочки за один раз рождалось только но одному детенышу. Нэнни доживают примерно до десяти лет. Как ни крути, получалось, что стадо должно было бы быть во много раз больше, чем оно было на самом деле.
Я отлично знала ответ, но по-настоящему осознала правду только в один прекрасный день в конце лета. После того, как Плот уехал уже с таблетками, я снова оборудовала свой чердак. Там я в тот день и сидела, когда вдруг услышала скрип калитки. Во двор вошло семейство упитанных парижан с незагорелыми лицами и громкими голосами. Поскольку ты ушел пасти взрослых нэнни, я спустилась вниз и продала этим покупателям штук пятьдесят сырных головок. Они сказали, что, кроме того, хотят купить у меня молоденькую нэнни.
— Ну конечно, нет проблем, — ответила я с каменным лицом, сообразив, что на полученные деньги смогу приобрести все материалы, которые были мне нужны, чтобы продолжать работу в мастерской. Продажей сыра мы выручали гульденов по восемь в день, этого как раз хватало нам на еду. Ни цента лишнего у нас не оставалось.