Анна встала и быстро подошла к сестре.
– Что надо делать? – со вздохом спросила она.
– Вот тут и вот тут, – показала Джульет.
– Ладно, – сказала Анна.
Она взяла шитье и села у холодного окна, за которым все так же шел дождь, и, шевеля пальцами с иголкой и ниткой, думала о том, как же сейчас темно на улице, если так темно в комнате. И как, наверное, чертовски трудно разглядеть круглый металлический люк водостока в скудном свете фонарей в эти черные, черные сумерки. В небе с треском сверкнула молния, покрыв его целиком, как огромная паутина.
Прошло полчаса. Джульет задремала в кресле на другом конце комнаты. Сняла очки, положила их рядом с работой и, откинув голову назад, отключилась. Секунд через тридцать она услышала, как резко распахнулась входная дверь, ворвался ветер и послышались чьи-то шаги – сначала на дорожке, потом свернули и простучали по темной улице.
– Что? – спросила Джульет, выпрямившись и нащупывая очки. – Кто там? Анна, кто-нибудь входил в дверь? – Ее взгляд упал на пустое место у окна, где еще недавно сидела сестра. – Анна! – воскликнула она.
Вскочила и выбежала в холл.
Входная дверь была открыта, за ней висела завеса из моросящего дождя.
– Да нет, она просто вышла на пробежку, – сказала Джульет, с трудом вглядываясь в мокрую темноту. – Она скоро вернется. Ты ведь скоро вернешься, правда, Анна? Анна, ответь мне, ты ведь скоро вернешься, сестренка?
Где-то поднялась и с грохотом опустилась металлическая крышка.
На улице не смолкал шуршащий шепот. И всю ночь по крышке люка стучал дождь…
The Next in Line
Следующий
Это было некое подобие городского сквера, изготовленное из свежайших ингредиентов. Эстрада, чем-то напоминающая коробку из-под конфет (на которой по четвергам и воскресеньям какие-то люди разражались громкой музыкой). Ряды изысканных бронзовых скамеек (богато украшенных всякими позеленевшими излишествами и завитками), и не менее изысканные дорожки, выложенные голубой и розовой плиткой (голубой, как только что подведенные женские глазки, – и розовой, как тайные женские же мечты). Дополняли очарование остриженные на французский манер деревья – с кронами в виде огромных шляпных коробок. В целом же, глядя из окна гостиницы, человек, не лишенный воображения, мог бы принять это место за какую-нибудь французскую деревню конца девяностых[61]. Но нет, это была Мексика! Обычная plaza[62] – площадь в маленьком колониальном мексиканском городке, где в прекрасном Государственном оперном театре за два песо вам покажут фильмы «РАСПУТИН И ИМПЕРАТРИЦА», «БОЛЬШОЙ ДОМ», «МАДАМ КЮРИ», «ЛЮБОВНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ» и «МАМА ЛЮБИТ ПАПУ»