Так они и стояли здесь, Мари и Джозеф, на теплом и тихом кладбище, среди могильных плит и склепов, пока не увидели в дальнем углу какого-то мужчину. Он был на редкость маленького роста – прямо коротышка, с кожей цвета молока (явно испанского разлива), имел высокие скулы и носил очки с толстыми стеклами. Облик довершали черный пиджак, серые брюки без стрелок, серая шляпа и аккуратно зашнурованные ботинки. Коротышка с деловым видом расхаживал среди могил – словно что-то проверял, а может, следил за работой другого человека, который совсем неподалеку орудовал лопатой. При этом руки у него были засунуты в карманы, а под мышкой зажата сложенная вчетверо газета.
– Buenos diaz, senora y senor[69] (добрый день, сеньора и сеньор)! – сказал он наконец, обратив внимание на Джозефа и Мари.
– Это у вас тут las mommias (мумии)? – спросил Джозеф. – Скажите, они действительно существуют?
– Si (да), существуют, – ответил мужчина, – здесь. В катакомбах.
– Por favor, – сказал Джозеф, – yo quiero veo las mommias, si (будьте любезны, – я хотеть видеть мумии).
– Si, senor (да, сеньор).
– Me Espanol es mucho estupido, es muy malo (я говорить испанский есть много плохо), – извинился Джозеф.
– Да нет, что вы, senor. Вы прекрасно говорите! Сюда, пожалуйста.
Он провел их между двух увешанных цветами плит к большому надгробию, спрятанному в тени ограды. Широкое и плоское, оно, как и все остальные, было посыпано гравием, а в середине его имелась узкая деревянная дверь с висячим замком. Подалась дверь со скрипом, обнаружив под собой круглый люк с винтовой лестницей, уходящей под землю.
Джозеф не успел сделать и шага, как его жена поставила ногу на ступеньку.
– Погоди, – сказал он, – давай я вперед.
– Да нет. Все в порядке, – одними губами проговорила Мари и тут же начала спускаться вниз по спирали, пока земля и темнота не поглотили ее.
Двигалась она осторожно – ступеньки здесь были такие узенькие, что не сгодились бы даже ребенку. Стало совсем темно, и некоторое время она только по звукам шагов догадывалась, что смотритель идет за ней. Потом снова забрезжил свет, и наконец лестница вывела ее к длинному широкому коридору, стены которого были выкрашены белой краской. Как оказалось, свет проникал сюда через прорези в сводчатом потолке, по форме похожие на готические окна. Высота стен говорила о том, что они углубились под землю метров на семь. Налево уходил коридор, который тянулся метров пятнадцать, после чего упирался в стеклянную двустворчатую дверь, на которой было написано, что посторонним вход воспрещен. В правом конце коридора возвышалась груда каких-то белых палочек и таких же белых гладких валунов.