Джозеф был здесь же, в комнате, он уже пришел, но Мари этого не услышала. Да, он был в комнате, но это не имело никакого значения – его приход ничего не изменил. Джозеф готовился ко сну, и он ничего не говорил, готовясь ко сну. И Мари тоже ничего не говорила, пока он сновал по комнате в своем сигаретном дыму. Она просто молча рухнула на кровать. Нет, один раз он все-таки что-то сказал, но она его не услышала.
Она засекала время. Каждые пять минут она смотрела на часы – и часы расплывались перед ней, и время вместе с ними. Пять пальцев превращались в пятнадцать, а потом снова собирались в пять. И это не прекращалось. Мари попросила Джозефа принести воды. Перевернулась с боку на бок. Еще раз. И еще раз. За окном гудел ветер, сбивая набекрень шляпы фонарей – и в окна врывался свет, будто кто-то открывал глаза, а потом закрывал их. Снизу, из холла, не доносилось ни звука – гостиница словно вымерла после ужина.
Он подал ей стакан воды.
– Джозеф, меня морозит, – проговорила Мари, поглубже зарываясь в одеяло.
– Ничего страшного, – сказал Джозеф.
– Правда, морозит! Я неважно себя чувствую, и вообще – я боюсь…
– Господи, ну чего ты боишься?
– Я хочу сесть в поезд и поскорее уехать в Штаты…
– Поезда ходят только из Леона – здесь не проходит железная дорога, – вздохнул Джозеф и прикурил очередную сигарету.
– Ну так давай доедем до Леона.
– Как? На такси? А свою машину бросим здесь? И потом – здесь такие водители…
– Все равно. Я хочу уехать.
– Утром тебе станет лучше.
– Нет, не станет. Я знаю, не станет! Мне плохо!
– Но это влетит нам в кругленькую сумму, дорогая, – брать машину до самого дома. Думаю, здесь пахнет сотнями долларов.
– Неважно. У меня на личном счету есть двести долларов. Я заплачу. Только ради всего святого – поехали домой!
– Ну что ты, завтра с утра выглянет солнце, и тебе сразу станет лучше. Просто сейчас солнце уже село.
– Да, солнце село. И ветер… – прошептала Мари, закрыв глаза и прислушиваясь, – ветер одиночества. Странная страна эта Мексика. Джунгли, пустыни и какое-то бесконечное одиночество. И местами крохотные городки – вроде этого. На весь город – десяток фонарей, да и те – в чем душа держится…
– Между прочим, довольно большая страна, – сказал он.
– Неужели местные жители никогда не ощущают себя одинокими в этой пустыне?
– Думаю, они привыкли.
– И не боятся?
– Чего им бояться – у них есть вера, религия.
– Мне бы такую веру.
– Как только у кого-то появляется религия, он перестает думать, – сказал он. – Если отдаться целиком какой-то одной идее, в голове просто не останется места для новых идей.