Темный карнавал (Брэдбери) - страница 198

– Сегодня, – тихо сказала Мари, – я бы очень хотела, чтобы у меня не осталось места для новых идей. И перестать думать вообще. И поверить в одну идею так сильно, чтоб не осталось времени для страха.

– Какого еще страха? – вздохнул Джозеф.

– Если бы у меня была вера, – проговорила Мари, не обращая внимания на его слова, – то я бы знала, как себя приободрить. Я просто не умею выводить себя из этого дурацкого состояния…

– Ну вот, опять ты за свое… – проворчал он, садясь.

– А раньше у меня была вера, – сказала Мари.

– Баптизм?

– Нет. Баптизм – это мне было лет двенадцать. Потом я уже перестала верить.

– Ты мне не рассказывала.

– Да нет, ты просто забыл…

– А какая тогда вера? Ангелы во плоти в сакристии[84]? Или какой-то специальный, собственный святой, к которому ты обращала свои молитвы?

– Да.

– И что же – он отвечал на них?

– Ну, немного. Один раз. А потом – нет. Ни разу больше. За долгие годы – ни разу. Но я все равно продолжаю молиться.

– Что же это за святой?

– Святой Иосиф.

– Значит, святой Иосиф. – Он встал и с оглушительным бульканьем налил себе воды из стеклянного графина. – Проще говоря, Джозеф, да?

– Это совпадение, – сказала Мари.

Некоторое время они в упор смотрели друг на друга.

Затем Джозеф отвернулся.

– Ангелы во плоти… – проговорил он, отхлебывая воду.

– Джозеф! – прозвучал голос Мари в повисшей тишине.

– Что?

– Возьми меня за руку, пожалуйста, – сказала она.

– Ох уж эти женщины… – вздохнул Джозеф, после чего подошел и взял жену за руку.

Через минуту она вдруг выдернула у него руку и спрятала ее под одеяло. Рука Джозефа так и осталась в воздухе, пустая.

– Не то… – не открывая глаз, прошептала она, – совсем не то, что я чувствую, когда представляю это у себя в голове.

– О, матерь божья! – только и сказал Джозеф.

Затем встал и направился в ванную. Мари выключила свет. Теперь лишь тоненькая желтая полоска светилась под дверью ванной. Мари вновь прислушалась к своему сердцу. Оно стучало ужасно быстро – не меньше ста пятидесяти ударов в минуту. И снова изнутри ее тела исходил какой-то отвратительный дребезжащий гул, как будто во всех ее костях завелись синие бутылочные мухи[85] – и теперь жужжат, жужжат, жужжат… Она пыталась смотреть перед собой, но глаза ее будто перевернулись внутрь и видели только сердце. Сердце, которое разрывалось на части в ее грудной клетке.

В ванной шумела вода. Мари слышала, как он чистит зубы.

– Джозеф!

– Да, – отозвался он из-за закрытой двери.

– Пойди сюда.

– Что тебе нужно?

– Я хочу, чтобы ты обещал мне кое-что. Пожалуйста, прошу тебя…

– Но что?

– Сначала открой дверь.