– Ну, послушай же, послушай… – шепотом умоляла она.
Они вслушались в темноту за окном. Снизу донесся стук в дверь. Дверь открылась. Приглушенный, далекий и слабый женский голос сказал:
– А, это вы, мистер Уэтмор.
И глубоко в темноте под внезапно задрожавшей кроватью Леоты и ее мужа из Оклахомы голос мистера Уэтмора произнес:
– Еще раз добрый вечер, миссис Уайт. Вот. Я принес камень.
The Smiling People
Улыбающиеся
Главной достопримечательностью этого дома было ощущение полной тишины. Уже на пороге мистера Греппина встречала такая щедро умасленная тишина, что казалось, открывание и закрывание входной двери происходит в замедленном сне, а ее резиновые прокладки и смазки – нематериальны. Жаккардовый двухполотный ковер, который мистер Греппин недавно постелил в холле, при перемещении по нему не издавал ни единого звука. Когда поздними вечерами дом сотрясали порывы ветра, не было слышно ни грохота карниза на крыше, ни дребезжания расшатанных створок (он всегда лично сам проверял штормовые окна). Москитные сетки и двери были надежно застегнуты на новые крепкие крючки. Печь работала отлично, посылая в трубы отопительной системы лишь легкий шепот теплого ветерка. Мистер Греппин стоял, пытаясь согреться после вечернего холода, и манжеты его брюк шевелили тихие отопительные вздохи.
Взвесив тишину с помощью встроенных в его маленькие уши превосходных приборов высоты тона и баланса, он удовлетворенно кивнул, найдя тишину полной и законченной. Дело в том, что иногда по вечерам между стеновыми панелями перемещались крысы, и тогда, чтобы стены стали немыми, требовались ловушки с приманкой и отравленная еда. Даже дедушкины часы были остановлены, и их латунный маятник висел без движения, поблескивая в своем длинном кедровом гробу со стеклянной крышкой.
Они ждали его в столовой.
Мистер Греппин прислушался. Они не издавали ни звука. Прекрасно. Просто замечательно. Наконец-то люди научились соблюдать тишину. Да, их пришлось поучить, зато теперь за обеденным столом уж точно больше не звякнет ни нож, ни вилка. Он снял толстые серые перчатки, повесил холодные доспехи пальто и некоторое время стоял, пытаясь собраться перед лицом неизбежности и думая о том, что ему так или иначе придется сделать.
После чего с привычной решимостью и скупостью в движениях направился в столовую, где за столом ожидания сидели четыре персоны, которые не двигались и не произносили ни слова. Единственным звуком в комнате был едва различимый шорох его ботинок по глубокому ковру.
Его взгляд, как обычно, инстинктивно остановился на даме, сидевшей во главе стола. Проходя мимо, мистер Греппин помахал пальцем возле ее лица. Она не моргнула.