– Отец, – сказала она, протирая один из гробов. – Кузина Эстер прибыла с визитом, – сказала она, внимательно оглядывая другой, – ну и… – она постучала по третьему гробу, – Дедушка Эллиот.
Внутри что-то зашуршало, словно кусок папируса.
«Странное у нас семейство, – подумала она, поднимаясь обратно на кухню, – ночные сифонеры[18] и флюмфереры[19]. Одни, как Мама, бодрствуют двадцать пять часов из двадцати четырех. Другие, как я, – спят пятьдесят девять минут из шестидесяти. У всех разные виды сна…»
Сеси села завтракать. Прямо из центра тарелки с абрикосами на нее уставился пристальный взгляд Матери. Она отложила ложку.
– Отец передумает, – сказала Сеси, – я докажу ему, что я не хуже других. И даже более того. Я вообще-то – семейный страховой полис. Он просто не понимает. Но ничего.
– Ты была внутри меня, когда я говорила с Отцом?
– Да.
Мать кивнула.
– Мне кажется, я чувствовала, как ты выглядываешь у меня из глаз, – сказала она.
Сеси закончила завтрак и пошла спать. Расстелив одеяла и чистые прохладные простыни, она улеглась на спину, откинула свою изящную скульптурную головку на густую копну каштановых волос, сложила тонкие белые пальцы на маленькой аккуратной груди – и закрыла глаза.
Путешествие началось.
Ее мысли выскользнули из комнаты и понеслись навстречу ветру по цветникам во дворе, через поля, по зеленым холмам, по древним сонным улицам Меллин-Тауна, минуя влажную впадину оврага – и дальше, чтобы, как обычно, провести в скитаниях весь день. Где она только не бывала. Ее разум забредал в собак, и пока он сидел там, она осязала все щетинистые собачьи прикосновения, пробовала на зуб сочные кости, нюхала остро пахнущие мочой подножия деревьев, прислушивалась – и слышала все так, как слышит собака. Она забывала о том, что она человеческое существо. Она становилась существом собаки. Это было нечто большее, чем телепатия – когда один передает, другой принимает. Сеси полностью переселялась из одной телесной среды в другую – как в нюхающих мочу собак, так и в мужчин, в старых дев, в птиц, в детей, играющих в классики, в любовников на утренних простынях, в потных рабочих с лопатами, в крошечный, розовый, еще спящий мозг нерожденных младенцев.
Куда же сегодня? Она уже решила куда – и умчалась!
Когда через минуту Мать на цыпочках заглянула в комнату, тело Сеси лежало на кровати, ее грудь была неподвижна, а лицо спокойно. Сеси уже отбыла. Мама кивнула и улыбнулась.
Вот и утро прошло. Леонард, Бион и Сэм ушли на работу, за ними – Лора и ее Сестрица, маникюрша, а Тимоти был отправлен в школу. Дом затих. В полдень звуки доносились только с заднего двора, где три юные Кузины Сеси Эллиот играли в «Бобик-Бобик, где твой гробик». В этом доме всегда обитали какие-нибудь кузены, дядья, внучатые племянники и залетные на одну ночь племянницы. Они приходили и уходили – вечные, как круговорот воды в природе.