Часть Сеси осталась в ней, как окаменелый отпечаток на скале из сланца. И Марианна начала мысленно восстанавливать эти привычки, анализировать их и вспоминать, как это было – когда Сеси находилась у нее внутри. И уже очень скоро она опять бегала, кричала и хохотала, только теперь уже сама. Корсет ожил от одних только воспоминаний!
С тех пор Марианна жила и не знала горя.
Дядя Джонн яростно замотал головой. Он стоял рядом с индейцем из сигарной лавки, и в его глазных яблоках плавали десятки светящихся пузырьков – их крошечные раскосые микроскопические глазки смотрели прямо ему в мозг.
А вдруг он не сможет найти Сеси? Вдруг долинные ветры донесли ее до Элджина? Кажется, именно там она так любит отсиживаться? В приюте для умалишенных, осторожно заглядывая к ним в мозги, чтобы поворошить конфетти их мыслишек.
Где-то в послеполуденной дали вздохнула и раскатилась эхом огромная металлическая гильза паровозного гудка, с шипеньем всхлипнул пар. Там несся поезд – по эстакадам долины, мимо прохладных рек и полей спелой кукурузы, входил в туннели, словно палец в наперсток, мчался под арками домов, между дрожащими от ветра деревьями грецкого ореха… Джонна охватила паника. А вдруг Сеси – там? Едет в каюте, в голове какого-нибудь машиниста? Ее ведь хлебом не корми – дай только поездить на железных монстрах по городам и весям, пока хватает контакта. И дергать за веревку гудка – до тех пор, пока этот гудок не пронзит насквозь всю округу (спящую ночью или вздремнувшую днем).
Джонн шел по тенистой улице, как вдруг краем глаза заметил какую-то старуху. Морщинистая, как высохшая смоковница, и голая, как семя чертополоха, она плыла среди ветвей боярышника, и из груди у нее торчал кедровый кол.
Чей-то вскрик!
Что-то ударило его по голове. Черный дрозд взмыл в небо и унес с собой прядь его волос!
Джонн погрозил птице кулаком и швырнул ей вслед камень.
– Ах ты ж!.. – задыхаясь, воскликнул он и оглянулся.
Птица покружилась позади него и села на ветку, выжидая момент, чтобы снова спикировать ему на голову.
Он сделал вид, что отвернулся.
А когда послышался жужжащий звук крыльев, подпрыгнул – и схватил.
– Ceси!
Птица была у него в руках! Она визжала и билась.
– Сеси! – звал он, глядя сквозь пальцы, как сквозь прутья клетки, на дикое черное существо.
Птица до крови клюнула его в руку.
– Сеси, я раздавлю тебя, если ты мне не поможешь!
Птица взвизгнула и клюнула его еще раз.
Тогда он крепко сжал пальцы. Крепче, еще крепче…
И сразу быстрыми шагами пошел подальше от того места, где бросил мертвое тельце. И ни разу не оглянулся.